«Судя по тому, что мне рассказывали, Джим Дарр — скверный человек, — сказал Шеррилл. — Нам следует быть с ним очень осторожными».

Но стоило Боллу потребовать подробности, как Шеррилл стушевался. Тогда Болл осведомился об источнике сведений, но Шеррилл в ответ лишь промямлил, что «дал слово чести сохранить имя информатора в тайне».

Болл в отчаянии воздел руки к потолку. Ну и что прикажете со всем этим делать?! Конечно, он глубоко уважает Шеррилла, но даже ему не стоит делать такие скороспелые выводы на такой зыбкой основе. Совсем же отмахнуться от этих обвинений тоже нельзя — некоторое время тому назад энергичный щеголь Питер Бернард, который заведует корпоративными финансами, тоже говорил Боллу о нечестности Дарра. То же самое Болл услышал на днях и от коротышки Алана Хогана, назначенного им главным администратором. Но никто не мог привести ни одного подтверждающего факта.

«Ну хорошо, спасибо тебе, Вирдж, что сказал».

С этим Шеррилл ретировался, а Болл сел за стол и принялся обдумывать ситуацию. Интересно, как, не имея никаких доказательств, уличить человека в нечестности? Разве что играть в вопросы и ответы — но на такие глупости у Болла не было времени. Он все время отдавал делам фирмы — на поверку оказалось, что у нее куда больше проблемных мест, чем он мог представить. Конечно, некоторые сотрудники оказались некомпетентными, и это неудивительно — в любой фирме найдутся такие, но Болла глубоко поразил избыток скользких, подлых личностей, судя по всему, давно окопавшихся в среднем и высшем звене управления. Положим, неумех легко выявить и указать им на дверь, но как быть с этим террариумом, ведь эта публика не расхаживает по коридору с беджиками «Я из гадюшника»? А у Болла и без того дел выше крыши, чтобы еще затевать в фирме охоту на подлецов. И вообще, о каком подразделении Prudential-Bache можно сказать, что оно грамотно управляется? Разве что об отделе прямых инвестиций, он никогда не вызывал у Болла нареканий — один из немногих, что работает на полную мощность. Предоставленный сам себе, отдел прямых инвестиций ежегодно зарабатывал фирме по 40 млн долл. прибыли. И Болл считал, что своими успехами отдел во многом обязан Дарру. Хоть он в свое время и неприятно поразил Болла бесстыдным выпячиванием своих заслуг, Дарр, надо отдать ему должное, демонстрировал похвальную компетентность в деле продажи товариществ.

В то же время, коль скоро о нечестности Дарра в один голос твердят такие люди, как многоуважаемый патриарх фирмы Шеррилл и опытный сотрудник Хоган, то Болл просто не имеет права игнорировать эти сигналы. Он поднял трубку и набрал номер юридической службы. «Мы проведем секретное расследование», — решил Болл, хотя и не представлял, что именно следует искать. В одном он был уверен — сколько-нибудь внимательное изучение деятельности Дарра сразу же все прояснит.

«Неужели человек способен за один уик-энд потратить в отеле 1800 долл.?!» — недоумевал Билл Петти, вновь и вновь пораженно разглядывая лежащий у него на столе счет из элитного далласского отеля Mansion. Он никак не мог понять, что бесит его больше: то, что Джим Дарр с женой потратили такую уйму денег всего за ту пару дней, пока Дарр ожидал выплаты от товарищества, организованного Watson & Taylor, или то, что товарищество из своего кармана должно покрыть расходы топ-менеджера Prudential-Bache, которому вздумалось покутить?

Все началось с того, что позвонил старший менеджер по продукту отдела прямых инвестиций Пол Проскиа и сообщил Петти, что направляет в Watson & Taylor счет мистера Дарра.

«С какой стати?» — удивленно спросил Петти.

«С такой, что Дарр с супругой были приглашены на обед четой Уотсон, — объяснил Проскиа. — И Джим распорядился поступить со счетом именно так».

Петти не собирался спускать такой наглости. Ни под каким видом розничные инвесторы в публичное товарищество Watson & Taylor не обязаны расплачиваться за дорогостоящие прихоти Дарра. Петти снял трубку и позвонил в кабинет Уотсона.

«Джордж, у меня тут счет на 1800 баксов, это Дарр с женой погуляли у нас в Mansion. Так Проскиа говорит, чтобы мы оплатили его».

«Ну и что? Возьми да оплати», — спокойно отвечал Уотсон.

Петти дернулся в кресле, будто его ударили: «Ты, верно, шутишь, Джордж, сам подумай: это тысяча восемьсот баксов за один уик-энд».

«Все в порядке, Билл, оплачивай», — сказал Уотсон.

Петти повесил трубку. Он и предположить не мог, что любовь Уотсона к Дарру простирается столь далеко, что ради него он готов выбросить на ветер такую кучу денег — особенно если учесть, что это не его личные деньги, а доверенные ему инвесторами.

В один из дней в начале 1984 г. Лорен Шехтер вот уже в который раз перечитывал контракт Дарра. И поражался — за свою долгую карьеру он еще не встречал ничего подобного. Если он, Шехтер, в чем-то и разбирается, то контракт, который Джим Дарр заключил с Prudential-Bache, заслуживает звания одного из самых больших курьезов в истории Уолл-стрит.

Из текста следовало, что Дарру причитается огромная часть денег, проходящих через дочерние компании, исполняющие роль генеральных со-партнеров товариществ. Аналогичный пункт содержался и в контрактах других высших руководителей отдела прямых инвестиций, но ни у кого эта доля не была столь велика, как у Дарра. В сущности, выходило, что Дарр, ни гроша из собственного кармана не вложив в сделки, стал самым крупным в мире единичным участником в прибылях товариществ. Даже если одно товарищество распределяло всего несколько тысяч долларов прибыли, то за счет огромного количества проданных фирмой товариществ эта цифра многократно возрастала. Как океан мириадами дождевых капель, банковский счет Дарра подпитывался тысячами мелких сумм, которые складывались в миллионы.

Некоторые другие пункты контракта выглядели и вовсе невероятно. Их суть сводилась к тому, что Дарр сохранял право на участие в прибылях товариществ даже в случае перехода в конкурирующую фирму. Никогда прежде Шехтер не встречал контракта, где бы интересы топ-менеджера так отчетливо отмежевывались от интересов фирмы. Но он ничего не мог поделать с этим. Контракт был подписан и утвержден задолго до того, как Шехтер встал у руля юридической службой Prudential-Bache.

Кроме того, даже если бы Шехтер захотел изменить его, то, вероятнее всего, столкнулся бы с сильным сопротивлением. Дарр приносил фирме огромные деньги, а, как было известно Шехтеру, Болл придавал первоочередное значение итоговому показателю прибыльности. Так что Дарр мог управлять своим подразделением как личной вотчиной и требовать все, что заблагорассудится, уверенный, что немедленно получит желаемое. И пока Шехтер не поймает его на чем-нибудь неприглядном, Дарр останется вне досягаемости.

Инвестиционный проспект Prudential-Bache/Watson & Taylor Ltd.–2 поступил в Комиссию по ценным бумагам и биржам 16 марта 1984 г. Клерк из отдела приема заявок и отчетности поставил на обложку пухлого проспекта штамп «Принято» и отложил в ящик для регистрации. На первый взгляд обычный проспект, ничем не отличающийся от сотен подобных.

На самом же деле он был весьма примечателен, в особенности той информацией, которой в нем не было. Это был первый инвестиционный проспект, зарегистрированный в SEC с тех пор, как Дарр принял участие в первой частной земельной сделке Джорджа Уотсона, получив более чем 100 %-ную отдачу от инвестированных им средств. Однако никого из 3764 розничных инвесторов, вложивших 25,6 млн долл. во второе открытое товарищество Watson & Taylor, продававшееся фирмой Prudential-Bache, не потрудились известить об этих махинациях. Более того, даже в разделе, озаглавленном «Конфликт интересов», не было ни единого слова о побочных инвестиционных сделках Дарра.