– Ирка, да ты что, совсем рехнулась? Я – Гера, Герман.Неужели я так изменился всего за год с небольшим?

В ней вспыхнула злость, круто замешенная на страхе иотчаянии. Она никак не могла понять, кто он такой и какую Ирину узнал. Онасовершенно не помнила ни лиц своих партнеров, ни их имен, за исключениемнескольких постоянных клиентов, которые неоднократно пользовались услугамидевушек Рината. Но, может быть, он вообще не из их числа, а из числамногочисленных знакомых и любовников той Ирины?

– Я вам ясно сказала: я вас не знаю! – громкоотчеканила она, пытаясь сделать шаг в сторону и обойти мужчину. – Дайтемне пройти.

Но он только крепче сжал ее руку. Ей стало больно.

– Ладно, Ира, не дури. Сменила масть – так и скажи, яже не в претензии. Зачем из меня дурака делаешь?

Она попыталась вырваться и тут краем глаза заметиламилицейскую патрульную машину.

– Отстаньте от меня! – закричала она в полныйголос, отталкивая мужчину и стараясь привлечь к себе внимание.

Машина остановилась за спиной у опасного приставалы, из неелениво вышли два милиционера.

– Что происходит? – небрежно спросили они, подходяк мужчине сзади.

Он выпустил руку Ирины, но ничуть не испугался.

– Вот знакомую встретил, – спокойно ответилон. – А она меня не узнает.

– Да не знаю я его! В первый раз вижу. Дайте мнепройти!

– Нехорошо, гражданин, – все так же ленивопротянул один из милиционеров. – Зачем гражданочку обижаете? Почемупристаете, если она с вами разговаривать не хочет?

– Но я действительно ее знаю, мы хорошо знакомы. Можетепроверить. Ее зовут Ириной.

– Вас как зовут, гражданочка?

– Ирина, – пролепетала она, уже понимая, чтоошиблась, что не нужно было надеяться на милицию. Она-то рассчитывала, что,увидев милиционеров, настырный Герман ретируется по-тихому, но он, судя повсему, не собирался сдавать позиции и твердо намеревался отстаивать свое правона приватную беседу с ней. А милиция, похоже, будет вникать. Это совсем ни кчему.

– Вы знаете этого человека?

– Я же сказала, я его в первый раз вижу.

– Откуда же он знает ваше имя?

– Не знаю.

– Гражданин, почему пристаете к женщине? За рукухватаете, пройти не даете. Непорядок.

– Да что вы ее защищаете! – взвился Герман. –Это же шлюха, проститутка! Строит тут из себя телку с невинными глазами, какбудто я не знаю, кто она такая и где работает.

– Да? – внезапно заинтересовалисьмилиционеры. – И где же она работает?

– В массажном кабинете «Атлант», можете проверить.

– Я – жена депутата Березина, – в отчаяниипроизнесла Ирина, понимая, что все пропало.

– Документы у вас есть?

– Нет, – растерялась она. – Я живу здесьрядом, вышла в магазин. Зачем мне документы?

– Врет она, – с неожиданной злобой произнесГерман. – Всегда мне говорили, что у шлюх и душа блядская, а я, дурак, неверил. Теперь вижу, не обманули. Кому ты лапшу вешаешь, мочалка трехрублевая?Думаешь, я забыл, как ты верхом на мне скакала и повизгивала от удовольствия?Сука ты дешевая!

– Гражданин, – уже строже произнесмилиционер. – А вот выражаться не надо. А то и «хулиганку» можносхлопотать. Извинитесь немедленно перед женщиной, и поедем в отделение.

– За что?!

– Ну как за что? За руку хватал? Хватал. Приставал?Приставал. Нецензурно выражался в общественном месте в присутствии работниковмилиции. Поедем, протокольчик составим, оштрафуем. Все как положено.

– Да пошел ты!

Герман попытался уйти, но милиционер цепко схватил его закуртку.

– А вот это уже совсем не годится, – злорадно произнесон. – Это уже сопротивление работнику милиции. Это уж я тебе припаяю – необрадуешься.

Герман дернулся, стараясь вырваться, и сделал милиционеруподсечку. Тот рухнул на утоптанный снег. В тот же миг второй милиционерметнулся к Герману и заломил ему руку за спину.

– Все, хватит, – спокойно сказал он. –Разговоры окончены, теперь начнется разбирательство. И вас, гражданочка, прошупройти в машину.

– Но зачем? – робко возразила Ирина. – Я-точем провинилась?

– Ничем, – великодушно ответил он. –Свидетелем будете, как он выражался и сопротивлялся. Заодно и личность вашупроверим. А то, может, и правда, вы его знакомая и он с вами личные отношениявыяснял, а не хулиганил.

Ирина молча села в машину, кляня себя в душе за опрометчивыйпоступок, который грозил теперь обернуться неизвестно какими неприятностями.Германа усадили на заднее сиденье вместе с одним из милиционеров, Ирина селавпереди и всю дорогу чувствовала, как горящий ненавистью взгляд прожигает ейзатылок.

В отделении милиции все обернулось по-другому. Старшийлейтенант с испитым лицом и больными глазами невзлюбил Ирину с первого взгляда.То ли он вообще терпеть не мог женщин, то ли его неприязнь распространяласьтолько на женщин в дорогих шубах, но его симпатии были с первой же минутыотданы Герману, в котором он почему-то признал родственную душу.

– Нехорошо, – говорил он, глядя на Ирину с плохоскрываемым презрением. – Зачем же вы своего знакомого под статьюподводите? Если у вас с ним конфликтные отношения, то их надо выяснятьпотихоньку, а не на глазах у всего народа, и уж тем более не привлекать к этомумилицию. Мало ли что между людьми случается, может, вы сами перед ним в чем-товиноваты, а вы вместо того, чтобы разобраться, сразу милицию зовете. Некрасиво.

– Между нами нет никаких личных отношений, –повторяла Ирина уже в двадцатый раз. – Я не знаю этого человека. Я никогдаего не видела. Он стал приставать ко мне в магазине, потом на улице, хватал заруку, не давал пройти.

– Откуда же тогда он знает ваше имя?

– Не знаю. Он обознался, принял меня за кого-тодругого. Может быть, ту женщину тоже зовут Ириной. Просто совпадение.

После первой вспышки ярости и страха ее сковали странноеоцепенение и безразличие. Она монотонно повторяла одно и то же, думая только отом, успеет ли приготовить обед к приходу Сергея.

– Вот мы сейчас проверим, обознался он или нет, –угрожающе произнес старший лейтенант. – Сейчас и окажется, что никакая выне жена депутата. Думаете, нас тут всех своим мужем испугали? Для нас все едино– что депутат, что алкаш.

Он пригласил в кабинет Германа и ободряюще подмигнул ему.

– Так кто, вы говорите, эта гражданка?

– Она работает в массажном кабинете «Атлант».

– Где этот кабинет находится?