Кончено, ура.

– Молодец, не дергаешься, хорошо сидишь. В понедельник еще раз промоем.

– А может, хватит?

– Нет, дорогая, не хватит. Терпи, теперь ты наш клиент. Спасибо не говорим друг другу. Теперь уже вставай, Леночка.

Проводив Петрову, я еще полчаса тихо глотала слезы, свернувшись калачиком на Славкиных костистых коленках. Я чувствовала полное облегчение в голове и тяжкий груз на душе, груз недостойности, бездарности и малодушия. Славка дремал, запрокинув голову на спинку диванчика, а я, несмотря на тишину в приемнике, никак не могла хотя бы ненадолго выключиться. Лежа с закрытыми глазами, я медленно перебирала его пальцы: кожа на руках шершавилась от перчаток и ежедневной дезинфекции, извилистые вены… казалось, это руки сорокалетнего мужчины. Вот так. Без детей, без денег, без жилья, а при такой нагрузке скоро уже и без здоровья. Ну и ладно… хрен с этим со всем.

Утро пришло вместе с ощущением прилива сил, хотя поспать почти так и не удалось. Сразу после передачи дежурства я понеслась к родителям. Катька соскучилась и усердно душила меня почти до обеда. Мама по своей системе примет сразу сообразила, что дома у меня очередной штопор: пришла пешком, без Вовки и совершенно не торопилась домой. Однако к обеду надо было уже что-то решить, и самым лучшим выходом из создавшейся не до конца понятной ситуации показалось прямо теперь звонить свекрови. Мадам Сорокина сухо сообщила, что Вовка дома, жив и здоров, тем самым явно намекая, что не надо пытаться раздувать в ее сознании такую незначительную проблему. Ну что же, значит, рискнем двинуться домой. Очень хотелось переменить маршрут и отправиться к Асрян и пробыть там до вечера, но она вместе со Стасом укатила на два месяца в Карловы Вары дать возможность ребенку восстановиться после тяжелого стресса.

Эх, Ирка, как же мне сейчас тебя не хватает!

Мы с Катькой прогулялись, поболтали, зашли в продовольственный и наконец добрались до квартиры. Коридор пустовал, пол помыли до нашего прихода, и я потихоньку завела Катьку в большую комнату.

Не спрашивает, где отец. Но так даже лучше. Теперь точно лучше.

Вовка мирно посапывал в спальне, синяк под глазом совсем расплылся и почернел, губа опухла. Приглядевшись, я пришла к выводу, что обойдется без швов – не надо будет терпеть позор и демонстрировать своего мужа родному рабочему коллективу. Одежду свекровь уже заправила в стиральную машину, в чем я убедилась, зайдя на кухню: горела красная лампочка, оставалось только достать и повесить. И никакой крови. Особенно чужой. А далее сценарий неизвестен.

Перекусив что-то перед сном, мы с Катькой еще немного поковырялись в домашнем задании, нашли нарядные розовые колготки и юбку в темно-красную клетку на завтра, после чего завалились спать прямо на диване в гостиной, тесно прижавшись друг к другу. А что еще надо ребенку, несколько дней подряд не видевшему мать? Голова моя практически не болела, и все было у нас хорошо. Почти уже заснула, как вдруг очнулась от телефонного звонка около половины одиннадцатого. Свекровь.

– Леночка, прости за поздний звонок, я хотела тебе сказать – надо Вове сделать больничный на неделю-другую. Надеюсь, ты сама понимаешь, в таком виде на работу идти бессмысленно.

– Светлана Николаевна, я не имею возможности делать левые больничные: я не заведующая отделением и не участковый доктор. Ищите другие возможности.

– Лена, я не понимаю твоего отношения к ситуации. Тебе это сделать намного проще, чем мне.

– Мое отношение к ситуации сложилось в результате проживания с вашим сыном. К сожалению, оно пока не имеет повода измениться, как я ни старалась. И еще одна вещь… С пятницы на субботу ночью была драка в кафе «Карина», тут, недалеко от нас. Четверо на травме, один в реанимации с тяжелой черепно-мозговой. Говорят, был еще один. Его ищут. Так вот, у меня есть определенные подозрения по поводу Вовы, особенно если принять во внимание состояние его одежды, лица и рук. Больше я ничего не знаю. Извините, я всю неделю больная ходила на работу и очень хочу выспаться. Спокойной ночи.

– До свидания. Спасибо за информацию.

Понедельник я решила начать с самого неприятного: посетила лор-процедурную. Причем вполне удачно: Петрова осталась довольна содержимым моих пазух и радостно оповестила, что последний раз повторит все то же самое в среду (господи, ну почему не теперь). На очереди была реанимация. Избитый пацан после трепанации не спешил приходить в себя. Пашка Зорин, уходивший с воскресного дежурства, подтвердил нехороший прогноз:

– Слабенький. Пока что, можно сказать, совсем никакой. Милиция вчера приходила, все пообщаться хочет. С чем тут общаться? Может, и вообще не пообщаются. Гематома была на полбашки. На вот, почитай протокол операции, твой любимый доктор ваял. Прямо-таки Чехов или Булгаков. Целых полтора листа.

Проглядев протокол, я поняла, что тут не просто кулаки поучаствовали в процессе, но и стенки, и ноги, а может, что еще потяжелее, чем стенки. Внутри стало холодно.

Пусть это будет не Вовка. Не он, кто-нибудь другой.

Из ступора вывела Славкина рука на плече.

– Вы что это, мадам, с утра не на боевом посту? Чем это вас наши клиенты заинтересовали вдруг?

– Да так, восхищаюсь результатами вашего труда.

– Живой, как видишь. В данной ситуации уже хорошо. Там посмотрим. Я Пашку попросил приглядеть получше.

– Молодец, ручки золотые.

– А то. Ну давай. В обед позвоню.

Заведующая отнеслась к моему часовому отсутствию лояльно и, учтя состояние моего здоровья, даже не дала ни одного нового больного. Платная палата пустовала еще с пятницы, и в половине четвертого я уже собиралась домой. Славка тоже сегодня остался не у дел и подвез меня до школы.

– Давай я вас до подъезда довезу. Что ты будешь со своим носом по улицам шариться. Холодно.

– Не, Слава, не надо. Она же тебя не знает.

– Да какая разница! Мало ли кто тебя подвез. Я, в конце концов, просто твой коллега.

Он был абсолютно прав, но я совершенно не могла уложить в одном измерении двоих так по-разному любимых мною людей. По крайней мере, пока.

– Не, Слав, спасибо. Не переживай, я сама.

– Ну ладно, иди.

Катька тусовалась в продленке и в момент моего появления дожевывала послеобеденную булочку. На улице моросило, мы укрылись под большим черным зонтом (других расцветок я не признавала) и через минут пятнадцать были дома. Вовка отсутствовал, как и наша машина на стоянке. В текущем аспекте его отъезд был не совсем понятен: на работу явно не пошел, да и продолжить пьяные баталии вряд ли представлялось возможным. Вовкин сотовый мирно валялся на диване.

Мы с Катькой неторопливо занимались домашними послеобеденными делами, Сорокин появился дома только около шести.

– Привет. Как самочувствие?

– Ничего. У родителей был. Вот, стерлядь мать передала. Прямо из Оки.