в 1958 году в Киеве был организован первый и единственный в СССР НИИ геронтологии АМН СССР.

Вернемся в Бухарест 1997 года. Мы с Хавинсоном запланировали посетить институты геронтологии и эндокринологии. В последнем работали Е. Дамиан и М. Ионеску, опубликовавшие большое число работ по биологическим эффектам пептидных экстрактов эпифиза. Интересовали нас и результаты применения «Геровитала» в опытах на животных – они печатались лишь в румынских журналах, которые отсутствовали в российских библиотеках. Посещение Института эндокринологии было неудачным – никого из ученых, работавших с пептидами эпифиза, на месте не оказалось, были лишь технические работники, плохо понимавшие по-английски. Помещения имели весьма запущенный вид – на полках стояли какие-то колбы, явно давно не используемые, не было никакого оборудования…

В тот же день мы пошли в Институт геронтологии. Доктор Габриель Прада, с которым я был знаком по многим геронтологическим конференциям, провел нас по клиникам, показал музей Анны Аслан, где были вывешены серии фотографий знаменитых людей, прошедших курсы омоложения «Геровиталом» в этом институте. «Вот фотография человека до первого курса лечения, вот здесь он же после второго, а вот тут после пятого», – поясняла нам сотрудница института, водившая нас по клинике. Мне очень хотелось задать вопрос, а не инвертирован ли порядок фотографий, поскольку эффект был столь разителен, что, казалось, их просто повесили в обратном возрасту порядке. Это мнение только укрепилось, когда мы посетили виварий. Я попросил коллегу познакомить нас с экспериментаторами: мне хотелось расспросить их, как «Геровитал» влияет на развитие спонтанных опухолей, и получить оттиски работ по геропротекторному действию препарата. Он привел нас к заместителю директора института – почтенной даме, которая сказала, что была ученицей Аслан и участвовала в опытах по продлению жизни. Я попросил её дать оттиски работ, поскольку в России ни одна библиотека этих журналов не получала. Дама несколько засмущалась и сказала, что не помнит, где эти результаты были опубликованы, и если найдёт, то обязательно пришлёт. Видимо, найти оттиски не удалось, поскольку до сих пор их не прислали. Поняв, что статей нам не получить, я попросил коллегу показать виварий. К моему удивлению, дама согласилась и привела нас в захламленную каким-то запылившимся оборудованием комнату, где крысы сидели в самодельных огромных клетках на 30–50 животных без вентиляции. Поразило то, что в той же комнате стояли клетки с мышами. Даже неспециалисту с первой минуты становилось понятно, что в таком виварии животные долго не проживут. В. Хавинсон любит вспоминать этот визит в институт Анны Аслан, когда рассказывает о замечательном виварии НИИ онкологии им. Н. Н. Петрова, где были установлены геро-протекторные эффекты его пептидов.

В США были поставлены опыты по проверке влияния «Геровитала H3» (это просто препарат новокаина (прокаина) с добавкой витаминов) на продолжительность жизни лабораторных крыс, и получили лишь ее десятипроцентное увеличение. Было также выявлено угнетающее действие «Геровитала» на активность моноаминоксидазы, с чем можно было бы связать его эффекты, если бы он действительно был эффективен. На прощание всем зарубежным участникам конгресса подарили по набору продукции Института геронтологии – «Геровитал», или «Аславитал» (по имени юбилярши), в таблетках, мазях, ампулах для инъекций, а также прекрасно изданную книгу о жизненном пути и славных достижениях знаменитого румынского геронтолога академика Анны Аслан. Мы, конечно, поблагодарили, но, помнится, весь увесистый комплект препаратов в гостинице я оставил на добрую память и для омоложения симпатичной горничной, убиравшей мой номер. Не берусь утверждать, но мне почему-то кажется, что так же поступили В. Хавинсон и другие гости конгресса.

Самарские лекции

В Самару на геронтологическую конференцию я поехал впервые в июне 1997 года. Главного врача Самарского госпиталя для ветеранов войн – Олега Григорьевича Яковлева – я уже знал по встречам в Москве. Он произвел на меня впечатление чрезвычайно энергичного человека и оказался неплохим организатором: на базе своего госпиталя сумел создать в 1996 году Самарский НИИ «Международный центр по проблемам пожилых». При поддержке профессора Г. П. Котельникова – в то время проректора Самарского медицинского университета – Яковлев привлек к работе в институте ведущих специалистов из университета. При институте он учредил Попечительский совет, в состав которого входили многие влиятельные люди богатейшего региона, а возглавлял Совет губернатор Самарской области К. А. Титов. Это позволило оснастить госпиталь самым современным оборудованием. О. Г. Яковлев привлек к сотрудничеству работника МИД А. Я. Некрасова. С его помощью установил контакты с Институтом старения ООН на Мальте, слетал в Женеву, в ВОЗ, где также заручился поддержкой Н. П. Напалкова, работавшего тогда Генеральным ассистент-директором ВОЗ и курировавшего вопросы, относящиеся к проблемам пожилых. На базе госпиталя работала первая в России преддипломная кафедра гериатрии, которой заведовала очень интеллигентная и симпатичная Наталья Олеговна Захарова.

В Самаре я никогда не был и с большим удовольствием туда полетел. Еще одним поводом для поездки было посещение Тольятти, расположенного всего в ста километрах от Самары, крупнейшего индустриального города, знаменитого прежде всего своим автозаводом, выпускавшим советский вариант «Фиата-125», именовавшийся «Жигулями» и «Ладой». В Тольятти жили две мои родные тётки – сестры отца – Татьяна Александровна Бажутина и Евгения Александровна Гребенникова и мои двоюродные братья Александр Бажутин и Юрий Гребенников, с которыми я очень дружен. В Тольятти их всех привел неуёмный характер нашего общего деда – Александра Павловича Анисимова, строившего «с колышка» Куйбышевскую ГЭС, а затем Волжский автозавод. В Тольятти последний раз я был в 1966 году – на свадьбе Юрия. Город тогда назывался Комсомольском-на-Волге, став впоследствии Комсомольским районом Тольятти.

Конференция в Самаре была прекрасно организована – большинство участников располагались на теплоходе «Валериан Куйбышев», пришвартованном у набережной, с которой открывался великолепный вид на Волгу и город, раскинувшийся на высоком левом берегу. Большой неожиданностью для меня было участие в конференции Н. П. Напалкова, которого пригласили организаторы, что, несомненно, существенно повышало статус всего мероприятия. Приглашенные зарубежные гости, несмотря на титулы, которыми именовали их хозяева, в международной геронтологии и гериатрии не были известны и влиянием не пользовались.

Замечу, то обстоятельство, что меня избрали президентом Геронтологического общества РАН, крайне «заботило» многих – как самарцев, так и москвичей. О. Г. Яковлев в первый же вечер на теплоходе пригласил меня в свою каюту, предложил выпить рюмочку коньячка и без обиняков спросил, как это так, что президентом Геронтологического общества стал не директор какого-либо НИИ, не академик, да ещё из Петербурга, а не из Москвы. В его голове никак не укладывалось такое несоответствие позиции президента Общества, имеющего общероссийское значение, и моего статуса не академика, а «простого профессора» и заведующего лабораторией нестоличного института, не имеющего непосредственного отношения к геронтологии (лаборатория тогда именовалась «лабораторией экспериментальных опухолей»).

В первый же рабочий день конференции вечером был назначен так называемый