ночи плюс зимой везде горит свет – подавляется продукция мелатонина, как следствие – ановуляция.

– А где это написано? – спросила Лена. Я стал смотреть литературу и, к своему удивлению, обнаружил, что вопрос этот практически не исследован. Вскоре ко мне пришла за какой-то консультацией доцент кафедры акушерства и гинекологии I ЛМИ. Я задал ей вопрос: «Что известно о влиянии белых ночей на овуляцию?» – и рассказал о своей идее исследовать глубже эту проблему. Коллеге вопрос показался интересным, но такими сведениями она не располагала.

– Нет ли у вас студента, который хотел бы заняться этой темой? – спросил я её.

– Студента нет, но есть на нашей базе хороший молодой человек, только что поступивший в аспирантуру и еще не определившийся с темой.

Так в лаборатории появился аспирант кафедры акушерства Дмитрий Батурин. Я предложил ему заняться этой темой. Мы встретились с его научным руководителем – академиком РАМН Эдуардом Карповичем Айламазяном, который заведовал кафедрой акушерства и гинекологии и был также директором Института акушерства и гинекологии им. Д. О. Отта РАМН. Эдуарду Карповичу это направление показалось интересным, и он даже предложил, чтобы Дима большую часть времени своей аспирантуры уделял мышкам, приезжая в Песочную, а я был соруководителем его диссертационной работы.

Работу начали с того, что поместили мышей в условия постоянного освещения и стали смотреть, что у них будет с эстральным циклом. Как и ожидалось, у мышей в этих условиях быстрее выключалась репродуктивная функция, быстрее и с большей частотой развивались различные опухоли, и они жили меньше, чем мыши, которые находились в условиях обычного режима освещения: 12 часов свет и 12 часов темнота. Тот же эффект мы наблюдали у мышей с пересаженным им геном HER– 2/ neu. При этом у этих мышей ускорялось развитие опухолей молочных желез. Применение мелатонина или эпиталона существенно тормозило развитие новообразований. Ткани опухоли были заморожены, и я отвёз их в Итальянский национальный институт по изучению старения в город Анкону, где Мауро Провинциали с сотрудниками оценили в них экспрессию онкогена. Совместная с итальянскими коллегами статья вышла в «Neuroendocrinology Letters» в 2000 году[101], причем редакция журнала предварила эту публикацию специальным пресс-релизом, разослав его в крупнейшие информационные агентства мира. Редакция «International Journal of Cancer», куда была направлена другая статья[102] из этой серии работ, поместила анонс на обложку и напечатала «горячий» (hot-spot) комментарий о нашей работе. Пока шли эксперименты на мышах, Дмитрий проанализировал сведения о частоте рака в разных странах в зависимости от широты их расположения. Неоценимым источником таких данных являются публикации МАИР «Рак на пяти континентах», которые регулярно получала библиотека нашего Института. Нужно было только взять школьный атлас и расположить страны по широтному принципу. Результат оказался интересным: частота рака молочной железы, эндометрия и толстой кишки отчетливо увеличивалась в странах, тяготеющих к полюсам, и была минимальной в экваториальных странах. В отношении рака шейки матки и желудка такой закономерности не прослеживалось[103]. Мы понимали, что множество других факторов – уровень доходов, особенности диеты, индустриализация и так далее – могли влиять на это распределение. Ведь хорошо известно, что расположенные ближе к полюсам страны в обоих полушариях экономически более развиты, чем, скажем, страны экваториальной Африки или Латинской Америки. Но данные экспериментов, выполненных Д. Батуриным и ранее нами совместно с Д. Ш. Бениашвили, убеждали нас в том, что «в этом что-то есть». Дмитрий в 2004 году успешно защитил кандидатскую диссертацию, которая в значительной мере продвинула нас в понимании роли светового режима в развитии опухолей.

Глава 7. Стареть не будем!

Загадка вечности и века —

Кто отмеряет наши дни,

Что заставляет человека

Расти, стареть, затем уйти?

Кто месяцы считает, годы?

Ответ поищем у природы.

Даёшь Учредительное собрание!

В 1992 году в Москве по инициативе канд. мед. наук Л. Д. Иткиной, работавшей врачом-гериатром в Центральной поликлинике и числившейся главным внештатным специалистом по геронтологии и гериатрии Минздравмедпрома РФ, была создана московская, ставшая затем межрегиональной, Ассоциация «Геронтология и гериатрия». Она объединяла главным образом практических врачей, работающих в области гериатрии и в госпиталях ветеранов Великой Отечественной войны. Президентом этой ассоциации и была Иткина. И. И. Лихницкая была вице-президентом Ассоциации, и от неё мы знали, что основной формой деятельности этой организации были семинары по повышению квалификации врачей обычной сети в области гериатрии. В наиболее экономически (и научно) развитых странах (США, Великобритании, Италии, Германии, Франции и других), наряду с гериатрами, то есть врачами, пациентами которых являются люди пожилого и старческого возраста, крупные коллективы ученых работают в области биологии старения, разрабатывают средства предупреждения преждевременного старения. Значительное внимание уделяется вопросам демографии и социальным аспектам пожилого населения. Не случайно в состав исполкома Международной ассоциации геронтологов входит три секции: биологии старения, клинической геронтологии (гериатрии) и секция поведенческих и социальных наук о старении. Нам представлялось необходимым следовать именно такому объединению специалистов всех этих направлений.

Я познакомил Э. Пушкову с В. Хавинсоном, мы обсудили план действий, и дело пошло. Наметили дату проведения учредительной конференции – 31 марта 1994 года. Лиля договорилась с пансионатом в Стрельне, что они предоставят номера для приезжих делегатов. Составили списки людей, которые занимались геронтологией и гериатрией – кого мы знали лично по разным конференциям, кого – по публикациям. Разослали приглашения. В. Хавинсон предложил пригласить в качестве патрона конференции академика РАМН Ф. И. Комарова, который был в то время вице-президентом РАМН и активно поддерживал исследования по пептидным биорегуляторам. Лиля Пушкова заручилась поддержкой профессора А. В. Шаброва – ректора Санкт-Петербургской медицинской академии им. И. И. Мечникова. Пригласили Д. Д. Венедиктова, бывшего зам. министра здравоохранения, а в описываемое время – научного руководителя неведомого нам Института проблем гуманизма, здоровья и милосердия и возглавлявшего какой-то фонд. Конечно же, пригласили Л. Д. Иткину. Из Новосибирска приехал директор НИИ терапии СО РАМН академик РАМН Ю. П. Никитин, которого мы «вычислили» по его интересным работам по долгожительству в Сибири. К конференции Р. Ш. Бахтияров подготовил в Публичной библиотеке выставку о З. Г. Френкеле, я – выставку работ российских ученых по геронтологии и гериатрии, которую мы разместили в фойе конференц-зала пансионата, где проходило мероприятие. Конференция прошла великолепно. Приехали около 100 человек из семи городов России. Открывал конференцию Федор Иванович Комаров. Выбрали правление, которое по его предложению избрало президентом меня, вице-президентами – академика РАМН Ю. П. Никитина, В. Х. Хавинсона, ученицу академика Н. М. Эмануэля из Института химической физики РАН докт. биол. наук Л. К. Обухову, учеными секретарями стали Э. С. Пушкова и ученица В. М. Дильмана – Е. В. Цырлина.

Запомнился вопрос, который задал мне тогда приехавший на конференцию Леонид Гаврилов, перебравшийся с женой Натальей из