(К. М. Пожарисский, Л. М. Берштейн и я) сидели в моем номере в гостинице Онкоцентра, пили чай и обсуждали события последних двух дней. Примерно в девять часов вечера зазвонил телефон. Это был Валерий Окулов: «Ну, как дела? Когда возвращаетесь? Послезавтра – заседание учёного совета Института, на котором будет зачитано заключение комиссии. Ситуация критическая, и перспективы у нас самые печальные, – закончил он нерадостным тоном, – обязательно приезжайте все на Совет – будем отбиваться вместе…»

Понятно, что наше настроение от этого звонка не улучшилось. Ну, что могут сделать с нами? Ну, закроют лаборатории Александрова, Лихачёва и мою. Лаборатории патологической анатомии, эндокринологии и иммунологии не закроют – они работают на клинику, а от экспериментаторов какая польза, одни расходы… Могут уволить подписантов – это не смертельно – каждый из нас был профессионалом в своем деле, и мы знали, что не пропадём. Пили чай, вполглаза смотрели программу новостей по ТВ. Как обычно, по средам, в вечернем выпуске сообщалось об очередной встрече президента России Б. Н. Ельцина и премьер-министра В. С. Черномырдина. Мы оживились – Виктор Степанович часто радовал соотечественников своими самобытными высказываниями. Но то, что мы услышали из его уст в самом конце репортажа, поразило нас своей неожиданностью: министр здравоохранения Нечаев освобожден от своей должности «в связи с переходом на другую работу»! Вот это да! Понятно, что чаем мы не ограничились.

Утром следующего дня, когда мы пришли в зал, где заседала экспертная комиссия по фундаментальной онкологии, нас встретили ликующими голосами: «Ну, орлы, самого Нечаева сняли!» Разделяя общую радость от того, что уволили, наконец-то, человека мало компетентного и известного своим, мягко говоря, некорректным манипулированием государственными средствами, отпускаемыми на здравоохранение, мы все же недоумевали: «А мы-то при чём?» Юрий Маркович Васильев размахивал газетой: «Вы газеты-то сегодняшние читали? Нет? Так почитайте», – и положил перед нами свежий номер «Известий» от 30 ноября.

Итак, «Известия», 30 ноября 1995 г., Светлана Туторская:

Об освобожденном – по делу – Нечаеве. Президент освободил от должности министра здравоохранения и медицинской промышленности Эдуарда Нечаева «в связи с переходом на другую работу».

«В самом начале 1993 года наша газета представляла читателям Эдуарда Нечаева как нового министра здравоохранения. Тогда „в надежде славы и добра” люди, знавшие Нечаева по совместной работе, говорили о том, что, может быть, приход военного медика к руководству Минздравом (а удачные прецеденты были – вспомнить только министра Ефима Смирнова) поспособствует большей исполнительской дисциплине, большему порядку в организации здравоохранения.

Увы, благим надеждам, связанным с наведением порядка, не суждено было сбыться. Будем справедливы, при том позорно нищенском финансировании медицины, что мы имеем (по одним данным – 1,7 процента ВВП, по другим – 3 процента), задача добиваться хорошей медицинской помощи просто нереальна. Закончившийся пару дней назад Пироговский съезд врачей еще раз заявил об этом в обращении к президенту Борису Ельцину и правительству.

Но сейчас важно другое, каковы были личные усилия того, кто стоял у руля здравоохранения? Они были противоречивы, хаотичны и весьма часто не согласовывались с законом. О чем и приходилось время от времени сообщать читателям. Попытки закрывать ведущие, известные далеко за пределами страны, научно-лечебные центры под предлогом перепрофилирования и реорганизации, неумные, мягко говоря, закупки некачественной субстанции анальгина в Болгарии при возможности сделать свою хорошую субстанцию на заводе в Усолье-Сибирском и просроченного препарата против дифтерии, который невозможно было применять. Настоящая война, иначе это не назовешь, с больными диабетом, которым в приказном порядке навязывали не прошедший клинических испытаний свиной инсулин, что уже вызвало немало тяжелых осложнений. Неразбериха в расходовании финансов подчиненными, в которой министр не проявил принципиальности. Вернее, он проявил ее постфактум, когда предметом уголовного расследования стала деятельность начальника планово-финансового отдела Минздравмедпрома Александра Ширшова, а сам он взят под арест вслед за начальником хозяйственного управления Сергеем Петренко – беспрецедентные для этого ведомства события.

И вот, когда уже для министра, видимо, начали „гаснуть свечи”, он захотел активно участвовать в Пироговском съезде врачей. Около тысячи врачей приехали изо всех градов и весей, несмотря на предшествовавшие угрозы Минздрава „разобраться” с каждым, кто приедет. Многие видели министра впервые и, видимо, надеялись на интересный диалог, несмотря ни на что. Но они не услышали ответа на наболевшие вопросы, им нечему было поучиться. Не считать же конструктивным диалогом обвинения залу, что в нем „подставные” делегаты (на съезд делегатов избирали на местах), что оппонент министра действует по подсказке ЦРУ. Другим оппонентам тоже „отвесили всем по увесистым серьгам”. И наконец, о чем говорит вся Москва, как мог министр, как мог врач оскорбить человека, больного, доктора наук, председателя Диабетической ассоциации?

Оскорбить так, что, не привыкший объясняться на матерном наречии, затрудняюсь воспроизвести текст. Так получилось, что на съезде врачей, который стал последней возможностью общения министра с коллегами, он не поднялся до истинно коллегиального разговора о бедах нашего здравоохранения, о том, как их преодолеть в трудное для общества время. Он погасил в рядовых врачах какие бы то ни было проблески надежды на такое общение, ради которого многие проделали долгий путь. А жаль.

О том, на какую работу переходит министр, в Минздравмедпроме ничего не знают. В РАМН ссылаются на слухи, что это будет дипломатическая работа. Помощник министра Михаил Казаков заявил, что новая работа Нечаева не будет связана с медициной.

Наиболее реальные кандидатуры на пост министра – его заместитель Александр Царегородцев, бывший министр здравоохранения Игорь Денисов, ректор Московской медицинской академии Михаил Пальцев, руководитель Международного фонда охраны здоровья матери и ребенка Александр Баранов. Все это люди известные, на чьем счету нет непорядочных дел. Но нужен неординарный деятель, настоящий организатор, умеющий объединить людей и желающий отдавать свои силы благу народа».

Итак, не способного к нормальной работе человека не просто снимают с работы, а в полном соответствии с традициями номенклатуры переводят на другую работу, скорее всего, не менее хлебную… Фраза из заметки С. Туторской «попытки закрывать ведущие, известные далеко за пределами страны, научно-лечебные центры под предлогом перепрофилирования и реорганизации…» ясно указывала на то, что «наше дело» и статья «Беда в доме беды», опубликованная в правительственной газете накануне объявления об отставке, оказались последней каплей, переполнившей безразмерное терпение и снисходительность Ельцина и Черномырдина к «художествам» бравого генерала от медицины, успешно, с солдатской прямотой разваливавшего отечественное здравоохранение.

Мы возвращались в Питер совершенно с другим настроением, чувствовали себя победителями… В пятницу, 1 декабря, зал учёного совета был переполнен и возбужденно гудел. Пришли даже многие из тех, кто никогда не присутствовал на его заседаниях. За столом президиума –