«товарищеский ужин», который должен был состояться на теплоходе. Так как участников мероприятия было больше, чем мог вместить один ресторан, ужин происходил в двух ресторанах – на верхней и средней палубах корабля. Организаторы, видимо, очень серьезно подходили к решению задачи разделения участников на VIP-персон и «прочих». В верхний ресторан получили приглашения прежде всего иностранные гости, московские академики, профессора и местная «элита» – руководство самарского здравоохранения и медицинского университета. Мне выдали приглашение в нижний ресторан, что нисколько меня не огорчило. Однако Н. П., который, конечно же, знал толк в дипломатии, «отловил» меня, когда я уже собирался спуститься из фойе на среднюю палубу, подозвал и в присутствии О. Г. Яковлева и Г. П. Котельникова громко обратился ко мне: «Привет, Володя, куда это ты направился? Пойдем, сядешь со мной, чтобы мне скучно не было!» – взял за руку и усадил рядом с собой там, где сидели самые почетные гости. Помню, что напротив меня сидели директор РНИИ геронтологии Мин-здрава РФ академик РАМН В. Н. Шабалин и вице-президент РАМН академик А. И. Мартынов, работавший в «Кремлёвке». С В. Н. Шабалиным мы были знакомы по «делу подписантов» письма в журнал Национального института рака США (см. главу 6, раздел «Когда рак свистнет»). Многоопытный Шабалин сразу отреагировал на происходящее и, улучив минутку, когда Н. П. куда-то отошел, сказал мне: «Владимир Николаевич, надеюсь, сейчас-то нам с вами нечего делить?» Я понял его фразу как форму извинения за прошедшую историю, в которой он выполнял задание министерства, будучи его функционером, и призыв забыть прошлое. Прошлое, конечно, не забыть, но с той конференции в Самаре у меня сложились добрые и деловые отношения с тёзкой, ни разу не омраченные воспоминаниями о той истории, будто её и не было.

О. Г. Яковлев же был просто потрясен тем уровнем дружеского расположения Николая Павловича ко мне, которое тот демонстрировал, явно желая, чтобы это было замечено окружающими, прежде всего самарцами и москвичами. Олег Григорьевич не удержался и спросил меня, схватив за рукав, когда мы вышли из-за стола, откуда я знаю Напалкова. Я скромно ответил, что Н. П. – мой учитель и оставил меня руководить его лабораторией, когда уехал на высокий пост в Женеву. Нужно было видеть изумленное лицо Олега Григорьевича – такого поворота он явно не ожидал.

После конференции я провел три замечательных дня в гостях у своего двоюродного брата Юрия Гребенникова. Он жил в собственном доме на берегу Волги в Морквашах – поселке на живописнейшем правом берегу, в сердце Жигулевских гор. С прибрежных скал, на которые мы забирались, открывался потрясающий вид на волжские просторы, справа высился скалистый утес Степана Разина (по легенде, он сидел на нем и думу думал), слева – подпирала Волгу циклопическая плотина Куйбышевской ГЭС. Понятно, что на следующий год я снова полетел в Самару на «Самарские лекции». Но до этого было еще множество событий, среди которых важнейшим был XVI Всемирный геронтологический конгресс.

Вступление России в Международную ассоциацию геронтологии

XVI Всемирный геронтологический конгресс, проходивший 19–23 августа 1997 года в Аделаиде в Австралии, был очень успешным. Ему по традиции предшествовал VII конгресс Международной ассоциации биомедицинской геронтологии. Поскольку Россия, как и все республики бывшего СССР, в связи с распадом страны утратила членство в МАГ, его нужно было возобновлять. Мы направили в исполком Международной ассоциации геронтологии документы, необходимые для вступления Геронтологического общества РАН в МАГ. Документы приняли без замечаний, и мы полагали, что проблем с приёмом в Аделаиде не будет. Но всё оказалось не так просто – об это немного ниже.

В Аделаиду путь лежал через Цюрих и Сингапур. Я летел вдвоем с Ленаром Васильевичем Козловым, полковником медицинской службы в отставке, а ныне преуспевающим бизнесменом, тесно сотрудничающим с Хавинсоном по части продвижения в практику пептидных препаратов. Козлов хотел посетить Австралию и даже подал какие-то тезисы, опубликованные в трудах конгресса. Билеты почему-то взяли на рейс швейцарской авиакомпании «Swiss Air». В Цюрихе была пересадка на рейс в Сингапур, и нужно было ждать несколько часов. У нас была транзитная виза, и мы с удовольствием погуляли по этому прекрасному городу, который очень любил Владимир Ильич Ленин, а Ленар Васильевич ласково называл «Зюрих нашей родины». Вылетели мы из Цюриха во второй половине дня, 13 часов полета в «Джумбо» («Боинге-747») – и вот мы уже в аэропорту Сингапура. До вылета в Аделаиду было семь часов, мы пошли бродить по зданию аэропорта – несомненно, одному из современных чудес света. Чего там только не было – висячие сады, рестораны, огромные магазины, зоны отдыха, бассейн, в котором мы смыли усталость от перелёта. В один счастливый момент мой взгляд задержался на девушке-китаянке, стоявшей за стойкой с объявлением: «Туры в Сингапур». Из объявления следовало, что все желающие транзитные пассажиры могут совершенно бесплатно совершить четырёхчасовую экскурсию в город-государство Сингапур.

Не воспользоваться такой возможностью было бы неправильно – не маяться же в здании аэропорта, несмотря на все его достоинства! И вот мы уже мчимся в комфортабельном автобусе по шоссе, обрамленному пальмами, на горизонте встают фантастической красоты и высоты небоскребы, затем садимся на катер и плывем по каналам, рассматривая старый китайский город, дома колониальной эпохи. Время пролетело совершенно незаметно. Мы снова в аэропорту, легкий ланч и чашечка сакэ в суши-ресторане – и мы уже на пути в Аделаиду на самолете сингапурской авиакомпании, запомнившейся изумительной красоты юными стюардессами в национальных костюмах и замечательным сервисом. Еще семь часов полёта – и мы у антиподов.

Аделаида расположена на южном побережье Австралии, середина августа там соответствует нашей весне, было достаточно тепло, цвела сакура, и можно было обойтись без верхней одежды. Добрались на такси до своего отеля, расположились. Через некоторое время к нам присоединились прилетевшие другим рейсом В. Х. Хавинсон, сотрудницы его института Дина Соловьева и Светлана Трофимова, а также бизнесмен из Тольятти Олег Абрамов. На следующий день начались заседания Хармановского конгресса биомедицинской геронтологии. Как всегда, было много хороших докладов. Я познакомился с профессором Леннане из Мельбурна, который внес значительный вклад в развитие митохондриальной теории старения, и его сотрудником Сергеем Коваленко, россиянином, много лет работавшим у Леннане.

Запомнился доклад чилийского профессора, очень ярко рассказывавшего об антиоксидантных свойствах красного вина, которые он изучал на добровольцах молодого и пожилого возраста. Он демонстрировал групповые фотографии мучеников науки, которые в течение двух недель подрывали своё здоровье воздействием прекрасного чилийского вина, существенно снизив уровень продуктов перекисного окисления липидов и белков в своей крови, содержащей явно повышенный уровень алкоголя. Кто-то из зала спросил – обладает ли антиоксидантными свойствами белое вино. «Да, но хуже красного вина», –