Дети красной звезды,

Дети черной звезды

Или новых могил…

Танец Смерти прост и страшен,

Но пока не пробил час

За грехи всех жизней наших

Время смут карает нас!

Я тоже не знаю — чье я дитя. Я знаю толькоодно: за чужие грехи время смут чаще карает тех, кто грехов не совершал. Илисовершал, но совсем не те, за которые карают. Но мне не позволили выбирать. Мнене дали судьбы.

Мы еще живы.

Кто-то спасется, кто-то нет.

Диким порывом

В крепости нашей гасят свет,

Сорванный флаг —

Знак

Сдачи врагам,

Но не возьмешь,

Врешь —

Мы живы пока!

Я пока жив. И я пою. Я пою, хотя наверняказнаю, что в следующей песне Кипелова и Маврина есть и такие строки:

Не проси — не возьму тебя с собой.

Не смотри — смысла жизни я не знаю.

Не желай тайны выведать чужой.

Вот и все — я лишь дух, я исчезаю!

Я лишь дух. Я лишь Зеркало. Зеркало,отразившее все, для чего было призвано. Но я не могу не просить и не верить. Яухожу, чтобы исчезнуть, но я прошу, я надеюсь, я хочу верить — возьмите меня ссобой! Возьмите!

Я верю.

Я надеюсь.

Я верю.

Я наде…

Машину поймал Юха Мустайоки — он сейчас былстаршим в их маленькой группе. Яри Куусинен и Райво Никкиля молча втиснулись назаднее сиденье старенького «жигуленка», Юха устроился впереди.

— Везите нас в Ше-рье-мье-тье-во, — тщательновыговорил он. Для Мустайоки, как ни странно, это был язык его детства, пусть иосновательно подзабытый впоследствии. Но он всегда отличался способностям кязыкам, да и жил где-то рядом с российской границей, и регулярно ездилпьянствовать в Питер. Остальные предпочитали паром до Швеции — ночью в путиможно здорово напиться купленным в дьюти-фри спиртным, днем отоспаться, непокидая парома (кому он нужен, этот Стокгольм?), на обратном пути сновапредаться дорогостоящему удовольствию. Мустайоки же упорно ездил в Питер. —Везите нас быстро и ак-ку-рат-но.

Водитель повез. Быстро и аккуратно.Иностранцев в аэропорт возить — одно удовольствие. Нечасто перепадает такаяхалява промышляющему извозом безработному инженеру. А уж сейчас, под Новый год,да еще под двухтысячный, когда все стараются и справить стол побогаче, иподарки родным сделать получше.

Трое Иных, молчаливо сидящих в машине, кмыслям водителя не прислушивались. Хотя, конечно же, могли. Уже за кольцевойЮха повернулся к товарищам и сказал:

— Неужели мы уезжаем, братья?

Яри и Райво согласно закивали. И впрямь труднобыло поверить, что окончились допросы Ночного Дозора, визиты мрачныхсотрудников Инквизиции, суета ловкого вампира-адвокатишки Дневного Дозора,хорошо известного как среди людей, так и среди Иных.

Вырвались. Они вырвались, отпущены изстрашной, холодной, негостеприимной Москвы. Пусть пока не домой, а в Прагу, гдес недавних времен размещается Европейское бюро Инквизиции. Но — отпущены. Сограничением в правах, с обязанностью регистрироваться по месту приезда, новсе-таки…

— Бедный Оллыкайнен… — вздохнул Райво. — Онтак любил чешское пиво. Он говорил, что это лучшее пиво в мире после «ЛапинКульта». Ему никогда больше не выпить пива…

— Мы выпьем за него кружку пива, — предложилЯри.

— Три кружки, — заключил Юха. — Он былдостойнейший из Братьев Регина.

— А мы? — подумав, спросил Яри.

— Мы тоже достойные, — согласился Юха. — Мывыполнили свой долг.

Почему-то при этих словах все трое опустилиглаза. Маленькая секта Темных Иных, называвших себя Братьями Регина,существовала в Хельсинки почти пятьсот лет. Они были из тех немногих Иных,которые официально не приняли Договор, но поскольку никогда и ни в чем егосерьезно не нарушали, Дозоры смотрели на это сквозь пальцы. Светлые, похоже,были довольны, что два-три десятка Темных занимаются безобидными ритуалами,песнопениями и археологическими изысканиями. Темные, пару раз в столетиепытавшиеся привлечь Братьев Регина к работе в Дневном Дозоре, тоже махнули наних рукой.

До недавнего времени и Юха, и Яри, и Райво, иих погибший товарищ Паси Оллыкайнен относились к своей роли в секте как клюбопытной, в чем-то даже веселой игре. Их деды и прадеды провели всю жизнь врядах секты, их дети тоже будут Братьями Регина… Приемные дети, конечно же.Редко выпадает Иному такое счастье, что его ребенок тоже рождается соспособностями Иного. Это лишь у низших Темных, у вампиров и оборотней обычноедело…

Магам из маленькой финской секты было труднее.Им приходилось рыскать по всему миру, подыскивая детишек-Иных, которых можнобыло усыновить, воспитать, приобщить к великому делу служения Фафниру. Какправило, такие ребятишки находились в странах малоразвитых и экзотических.

Райво, например, был по происхождению изБуркина-Фасо. Маленького, лупоглазого, с кривыми рахитичными ножками и отвислымживотом, выкупили его у нищих родителей за четырнадцать долларов. Вылечили,воспитали, научили финскому языку. Кто бы мог подумать, глядя на красивогостатного чернокожего парня, что его ждала совсем иная судьба?

Яри был найден в трущобах Макао. В свои четырегода он уже замечательно воровал, используя для этого магические способности,на чем его и обнаружили будущие приемные родители. За него даже платить никомуне пришлось. Ростом Яри так и не вышел, но цепкий ум и хорошие задатки к магииочень радовали Братьев Регина.

Ну а Юха был из России. Точнее — откуда-то сюга Украины. С детства отличаясь страстью к бродяжничеству, мальчик в семь летна товарняках и автостопом пересек всю страну, пешком преодолел границу иоднажды постучался в маленький особняк супругов Мустайоки, верных членов секты.Ничем другим, кроме как магическим предопределением, это объяснить было нельзя.

Лишь погибший Оллыкайнен — злая ирония судьбы!— был настоящим финским парнем.