– К Панкрату в деревне хорошо относились. Вероятно,шептались по домам, но не выдали. Когда Анфиса родила Ларису (ее принималаСофья), даже тут люди не заболтали языками. Правда, Фиса сплетни предупредила,весной пошла к председателю сельсовета с жалобой, дескать, у нее в домеостанавливались на постой военные и изнасиловали ее, просила найди обидчиков. Ив магазине она плакала, жаловалась бабам: «Пустила на ночь, а они вон чегоучудили! До тридцати двух лет никто замуж не брал, а теперь, получается, я ивовсе никому не нужна. Что мне делать?» Сельчанки успокаивали Анфису, советовалией родить, и она послушалась. Поэтому появление на свет Ларисы никого неозадачило, девчонку записали Матренкиной, отчество дали по председателю. КЛарисе в Киряевке хорошо относились, девочку никогда не дразнили безотцовщиной.

– Варваркину на момент рождения дочери исполнилось сорок двагода!

– И что? Мужчина способен к оплодотворению до ста лет.Анфиса была много моложе Панкрата. Конечно, она рожала первого ребенка уже взрелом возрасте, но Софья Скавронская постаралась, помогла ей и во времябеременности, и при родах. Слушай дальше. В сорок четвертом году к Анфисе визбу попросился беженец, Архип Николаев. Матренкина пригрела дядьку ивпоследствии вышла за него замуж.

– Панкрат легализовался! – догадалась я.

– Верно, – согласилась Майя. – Некий Николаев у Матренкинойи правда заночевал, но вот беда, к утру умер. Анфиса живо сообразила, какойшанс послал ей Бог. Они с Ларисой тайком зарыли усопшего в лесу. Его похороны –самое яркое впечатление двенадцатилетней Лары, она до сих пор не способназабыть, как они с мамой копали могилу, а потом на тачке везли тело.

– Да уж! – вздрогнула я. – Подобное из памяти не вытравишь.Варваркин получил настоящий паспорт, начал выходить днем. И что, его не узнали?

Майя поманила официантку и заказала еще чаю.

– Нет, – сказала она после того, как девушка ушла, – Панкратспрятался у Анфисы, будучи молодым еще человеком, а стал седым, обрюзглыммужчиной, перешагнувшим пятидесятилетний рубеж. Учти еще, что большинство киряевцевушло на фронт и погибло, женщины состарились, для тех же, кто появился на светв середине двадцатых и не попал под мобилизацию, Панкрат Варваркин, как ИльяМуромец, жил или не жил – непонятно, доисторическая эпоха. Да он особо подеревне и не ходил, с людьми не общался, больше во дворике на лавочке сидел.

– Откуда ты знаешь историю Варваркина?

Водкина вздохнула.

– Софья рассказала. Она меня очень любила, считала роднееНики. Та к бабушке после смерти матери стала не очень хорошо относиться: Но этонеинтересно. Скавронская записку написала и меня к Ларисе отправила, попросила:«Познакомься с Матренкиной, Лара интересный человек. Я вроде как за Ларисуответственна, обещала Панкрату за дочерью его приглядеть и помогала ей. Носейчас мне уже трудно в Киряевку ездить, поэтому на тебе, Майечка, не толькомой огород будет, но и Лариса. Если что – не бросай Матренкину». Вот так мы ипознакомились, а потом подружились. Лариса столько всего знает! Ее Панкратучил, два университетских образования, можно считать, дочери в мозги вложил. Ноесли тебе с пеленок шепчут: «Тише, тише, о папе никто не должен знать. Подругне приводи, в школе молчи, книги наши никому не показывай, рта не раскрывай,знаний не демонстрируй, иначе родителей посадят, а тебя в детдом сдадут», – тона всю жизнь комплекс останется. Лариса при всем своем уме и образованности изКиряевки шаг боялась сделать, на почте работала, а когда ей предложили статьначальницей отделения, отказалась. «Не высовывайся» – вот ее девиз.

– Печально, – вздохнула я. – Кажется, большевистскийпереворот свершился тысячу лет назад, но и в наше время встречаются люди,пострадавшие от него. Вот только я не поняла, зачем ты рассказала мне о судьбеМатренкиной?

– Хм, ты плохо слушала!

– Я была очень внимательна!

– Ладно, повторю. Анфиса и Панкрат тщательно готовили«отъезд» Варваркина. Барину было наплевать на утварь, деньги и дом в целом. Авот с книгами он расстаться не мог, и самые редкие тома перетащили кМатренкиной.

– Стой! – воскликнула я. – Значит, в холме не было тайника сбиблиотекой?

– Дошло наконец! – с легким укором сказала Водкина. –Панкрат и впрямь владел редкостями, но они остались в целости и сохранности: уЛарисы в избе. А она скорей даст себе руки отрубить, чем решится продатьотцовское наследие.

– Ничего не понимаю! Где же Нина взяла «Летопись»?

– Вот и Лариса задалась тем же вопросом, – подхватила Майя.– Панкрат рассказывал дочери о манускрипте, но он им не владел, лишь мечталполучить. Когда ты ушла, Матренкина впала в истерику, позвонила мне…

– Майечка, – нервно сказала старушка, – послушай, какаяколлизия стряслась!

Водкина постаралась ее успокоить:

– Эта Даша не представляет опасности.

– Но книги у меня! Что нашел в пещере профессор? – возразилаЛариса.

– Не знаю, – откровенно ответила Майя.

– Еще до войны: – рассказывала Лариса, – я маленькой тогдабыла, семилетней, но хорошо все помню: приехал в Киряевку исследователь. Всеговорил о книгах Варваркина, полез в развалины особняка, думал, там в подвалечего сохранилось. Мама всполошилась, бросилась к Панкрату:

– Лазает повсюду, разнюхивает, как бы беды не вышло. Вдругон поймет, что самого дорогого нет?

А тот ей в ответ:

– Не волнуйся, Фиса, столько лет миновало, дом холодныйстоял, сырой, что мы из книг оставили, то сгнило. Никаких подозрений не будет.

Но он ошибся. Через пару дней дядька прибежал в домМатренкиной и с порога заорал:

– Вы служили у Варваркина?

Анфиса дурой прикинулась:

– Уж и не помню, когда то было: В молодости меня звали кбарину полы мыть:

– Знаете, как сейф открывается?

Анфиса так и села на лавку.

– Что?

– Я нашел в подвале железный ящик, – брызгал слюной ученый,– хочу вскрыть. Вы шифр не помните?

Бывшая горничная сумела сохранить твердость в голосе, когдаотвечала незваному гостю:

– Кто ж поломойке секреты доверит? Ни о чем таком я неслыхивала, веником махала да совком гремела.

Едва исследователь удалился, Анфиса кинулась к Панкрату.

– Сейф! Почему ты оставил его в подвале? Что в нем?