– Как вы ухитрились поставить диагноз, если Нина выгляделанормально?

– Волосы! Они все расскажут! Настоящий мастер меня поймет,другим, наверное, странно слышать: человек еще не ощутил недомогания, априческа не укладывается, – пустился в объяснения Стасик. – Я почище томографадиагноз ставить научился. Вот, скажем, у кого-то с сердцем беда. Тогда волосытакие становятся: в общем, словно солому чешешь. На словах мне труднообъяснить. Ну-ка, позвольте…

Я не успела ничего сказать, как Стасик запустил руку в моюшевелюру.

– Порядок, – с радостью заявил он. – Только: небось мигреньюмаетесь?

– Случается. А как вы узнали?

– Говорю же, по волосам. Если голова часто болит, онитонкие, но густые. И стрижка у вас… мда… Хотите поправлю? Тут работы на полчаса.

– С удовольствием воспользуюсь вашим предложением, нопозднее. Значит, вы определили у Нины депрессию?

– Да. Пряди сухие-сухие, словно песок под пальцами, –вздохнул Стасик. – В таком случае никакие маски не помогут, изнутри беда идет.Я решил, что у Нины на работе напряг. А потом девки зашептались, вроде Алка сЛаврентьевым роман крутит. Но я не особо их слушал. Потом Эрик прикатил испрашивает: «Стасик, нет ли у тебя оттеночного шампуня, легкого? Хочу скдинуприкрыть». Тут меня и стукнуло: не зря девки болтают. Короче, подошел я кПетляковой и прямо сказал: «Алка, ты сука! Оставь Эрика в покое, у него семья,не влезай».

– Наверное, она на вас обозлилась, – предположила я, –зашипела кошкой.

– Ну фордыбачить она побоялась, – улыбнулся Стасик, – этомой салон, Алка тут на зарплате.

– Я думала, вы просто стилист.

– Так оно и есть, я люблю с людьми работать, – закивалмастер, – но и в бизнесе человек не последний. Одним словом, я ее перед выборомпоставил: либо Эрик, либо работа. Не желаю клиентов терять, мне не нужныразговоры, что у Стаса Немоляева в салоне проститутки стоят, которые мужиков ужен уводят. Сомнительная слава для заведения.

– И что она решила?

– Сопли пустила, пообещала к Эрику ближе, чем на десятьметров, не подходить. Я свои меры принял – перевел ее в другую смену, чтобыЛаврентьев с ней не сталкивался, а к Эрику приставил Фирку. Она хорошоманикюр-педикюр делает, но внешне страшная.

– Следовательно, прошла любовь, завяли помидоры?

– Ха! Неделю назад понесло меня в ЦУМ, хотел ботинки купить.Брожу по залу, вдруг слышу знакомый голос. Поворачиваюсь – Алка! А с ней Эрик!Я за стенд спрятался и все увидел: как они ворковали, как Лаврентьев своейкарточкой ей шпильки оплатил. Стерва! Ну ладно, думаю, погоди у меня. Приперлаона, краса золотая, на службу, я ее в кабинет позвал – бумагу на стол, ручку влапы, пиши заяву об уходе и вали с дымом. Один раз не послушала, второго непредоставится. Уж как она ревела! Но я кремень. Репутация салона для меняпревыше всего.

– Алла ушла?

– Именно. Однако напакостила напоследок.

– Что же она сделала?

– Ой, эти мне бабы: – возмутился Стасик. – Есть многоспособов отомстить элегантно, красиво, с выдумкой. А она заперла в своемшкафчике вонючие тряпки. Думала, мы не поймем, откуда запашок. Ума не хватилосообразить: новая маникюрша придет, ей шкафчик передадут. Откроет и найдетикебану. И уж совсем низко ключ уносить. Пришлось замок ломать. Вот вам всяАлка, как на ладони, – крыса! И где она то дерьмо нарыла? На помойке, наверно.И парик там же нашла.

– Парик? – переспросила я.

Стасик допил кофе.

– Иной раз я слышу разговоры: «Все мужики пидоры, нормальныхгетеросексуалов не осталось». Разрешите задать вопрос в тему: «А кудаподевались настоящие женщины?» Да, да, где умные, тонкие, всепрощающие, нежные,ласковые, сострадательные к чужим слабостям дамы? От болтовни некоторыхклиенток уши чернеют – они матом беседуют! Большинство от своих мужей илюбовников только денег ждет, продают себя за шубки, колечки, машины. Ясноедело, обычный человек около гиены не выживет, уйдет. Ох, и наслушался я, стоя сножницами! От пяти куриц одно и то же узнал: решили бывшему свинью подложить ипоступили «оригинально»: они, понимаете, книги Милады Смоляковой обожают!Читали ее опусы?

– Хорошие детективы, – живо сказала я, – закрученный сюжет,не оторваться.

– Я не о том, – слегка умерил пыл Стасик. – ГоспожаСмолякова в одной из своих книг дала рецепт женской мести: ее героиня, уходя отсупруга-изменщика, сунула за батарею в квартире селедку.

Я засмеялась.

– Некрасивый поступок, но действенный.

Стасик задвигал бровями.

– Видно, у писательницы на личном фронте полный кирдык, разона думает, что мужики дебилы. Милада в красках изобразила, как тот пареньпытался понять, отчего в комнате вонь, везде полазил, но за «гармошку» незаглянул. Глупость же! Если у меня начнет в спальне смердеть, я живо на«аромат» двину и причину найду. Но девушки Смоляковой восторгаются, и у нихтеперь лучшая фенька так вот гадить. Одна в карниз для штор кусок сыра-бриположила.

– Фу, – поежилась я. – Думаю, несчастный мужчина вскрыл полыв поисках сдохшей крысы.

– Другая той же селедкой воспользовалась, применила, таксказать, вариант из «учебника», а третья… В общем, не важно. И наша Петляковатуда же! Три дня в раздевалке помойкой несло. Я в Питере был, приезжаю – администраторбежит, руки заламывает: «Стасик, канализацию прорвало, под полом протекает!Пахнет дико, скоро клиенты учуют». Вошел я в служебное помещение, носом повел,к шкафчику Петляковой приблизился и спрашиваю: «Уволилась? Давайте ключ. Нетего? Ломаем дверку. В порядке канализация!» Открыли, а там гора шмотья спомойки, сверху боты стоят, на них парик из седых волос, и все чем-тообрызгано. Красиво?

– И куда вы дели найденное? – с нетерпением спросила я.

– Позвали дворника и велели ему «от-кутюр» вышвырнуть, –пожал плечами стилист. – Сами трогать побрезговали. Можете Нине намекнуть:приходи, подружка, в салон смело, Алку Стасик уволил. Если речь о клиенте идет,он всегда на его стороне.

– У вас есть телефон Аллы?

Парикмахер пощелкал пальцами.

– Конечно. И мобильный, и домашний, и адрес. Но зачем вам?

– Нина заболела.

– Ох ты господи! Надеюсь, ничего серьезного?

– Она в коме.