И тут вдруг Матренкина узнает, что Эрик-таки обнаружилкнигу… в пещере! Ларисе стало нехорошо. Вероятно, отец и мать все же скрыли отдочери часть правды, оттащили определенное количество бесценных книг в тайник,и среди них «Летопись». Эрик Лаврентьев перенесет клад в свой кабинет, начнетраспродавать книги, любовно собранные Варваркиным… Значит, надо попытатьсяпомешать разбою. Вот Лариса и поспешила к пещере. Она, с одной стороны, хотелаубедиться в наличии или отсутствии библиотеки, с другой, очевидно, былауверена: книги там, и хотела спасти хоть малую часть.

Чем дольше Майя думала о ситуации, тем тяжелее становилось унее на душе.

– Смотри! – вдруг закричала Ната. – Вон там!

Водкина глянула в сторону, куда указывала соседка, и увиделаМатренкину, лежащую навзничь на траве. Лариса была без сознания.

С большим трудом женщины дотащили ее до машины, умостилистаруху на заднем сиденье и доставили в больницу. Сейчас Лариса жива, но уврачей самый пессимистичный прогноз.

– Значит, большая часть библиотеки Панкрата была уМатренкиной? – переспросила я.

– Да, – кивнула Майя.

– Каталог, составленный отцом Панкрата, фальшивый? – неуспокаивалась я. – Эрик искал фантом?

– Ну не совсем, кое-что ценное у Варваркина имелось, но онов избе Ларисы, – пояснила Майя.

– В пещере ничего нет?

– По идее, да. Но ведь в нее никто не ходил, – вздохнулаМайя. – Вдруг там и впрямь спрятаны раритеты! Но только я в проклятое место несунусь. Софья Скавронская предупреждала об опасности, а я ей верю.

Я схватила со стола бумажную салфетку и стала ее нервнорвать. Эрик изучал фальшивый каталог… Он нашел вход в пещеру… Нина хотела житьодна… Она вынесла «Летопись»… Приходил призрак Скавронской… Оставил отпечатокпальца… На ветке висел розовый лоскут… Рядом валялась пустая бутылочка из-подгазировки… фейерверк… А еще возникает куча вопросов, и один из них таков: какимобразом Лаврентьева…

Резкий звонок мобильного заставил меня вздрогнуть, ямашинально схватила трубку.

– Даша, это Карина, – бойко сказала женщина.

Вот уж некстати, но придется разговаривать.

– О, привет! Как дела?

В ту же секунду затрещал сотовый Майи, и я, временноперестав слушать Кару, посмотрела на Водкину. Та поднесла трубку к уху,побледнела, потом вскочила и, забыв со мной попрощаться, бросилась к двери.Похоже, Ларисе совсем плохо. Из большого окна кафе было видно, как Майяопрометью бежит ко входу в клинику.

– …уж прости! – ворвался в ухо голос Карины.

– За что? – поинтересовалась я.

– Ты не спросила про меня у Дегтярева?

– Александр Михайлович еще в Питере.

– Нет, он в Москве! – возразила Карина. – И только чтозвонил Люсе, секретарше генерала, а в приемной была Таня, она и сказала мне обэтом. Уж прости, что напоминаю, но боюсь, что вакансию займут. Ты обещалапомочь.

Я пришла в себя.

– Сейчас звякну полковнику.

Дегтярев небольшой любитель болтать по телефону. Какправило, он отделывается междометиями, лучше беседовать с ним лично, нообещание, данное Карине, обязывало меня к скорым действиям. Вполне вероятно,что она беспокоится не зря, пока я вернусь в Ложкино, Александр Михайловичможет взять в свой отдел другого сотрудника.

– Дегтярев! – гаркнул в трубку толстяк.

– Васильева! – машинально ответила я. – Ой, прости! Я вовсене собиралась издеваться!

– Что у нас происходит? – зашумел полковник. – Дома никогонет! Даже собаки исчезли! Ходит странная парочка – мужчина и женщина. Нездороваются. А еще кот, черный! Нет, представляешь, вхожу я в холл, ставлю напол сумку, и вижу: кошак выплывает. На меня ноль внимания, доходит догалошницы, вытаскивает лапой одну туфлю, вторую, третью… Очень деловито, словноищет нечто определенное. Наконец достает кроссовку, садится, писает в нее иуходит. Меня вообще не испугался! Он кто? Откуда?

– Это Венедикт, – пояснила я. – Милейшее создание мститВитьку и Лесе, они ему не нравятся. Мне, впрочем, тоже. Сама бы им в туфлинаписала.

– Кто? Кому? Почему? Мне не понравится, если кот изгадит моюобувь, – занервничал Дегтярев.

– Венедикт охотится только за дружной семейкой, – объяснилая, – с остальными он сладкая мурлыка.

– И почему в моем шкафу бардак? – взвыл толстяк. – Открылстворки, а там пейзаж с тортом!

– Что? В твоем гардеробе и правда торт? – поразилась я.

– Нет, еще хуже! – рявкнул Дегтярев. – Уезжал – все былозамечательно. Валялось белье удобной кучей, я отлично помнил, что где. А теперьшмотки стопками разложены! Справа майки, слева носки… Как на плацу! Кторазбирал мои вещи без спроса?

– Я думала, тебе понравится армейская тщательность, –улыбнулась я, – все-таки военный человек.

– Кто?

– Ты!

– Я? С ума сошла! Больше не подходи к полкам ближе, чем надесять тысяч метров!

– Тогда мне придется ночевать за забором, на обочинеНово-Рижского шоссе, – не сдержалась я. – Ох, извини! Все, прекратилазубоскалить. Вещи разложила Леся.

– Зачем? Она кто? Откуда взялась?

– Милый, успокойся и выслушай меня.

– Не желаю слушать глупости!

– Но я еще ничего не сказала.

– Уже сыт по горло.

– Вдруг я сообщу нечто интересное? – Я сделала попыткузаинтриговать полковника.

У Александра Михайловича есть недостатки, и один из них –неумение слушать собеседника. Думаете, это странно для человека, который породу деятельности должен замечать нестыковки в показаниях преступников? Но делов том, что на службе полковник адекватен и очень внимателен, но дома начистотеряет эту способность. Мне еще ни разу не удалось договорить до конца фразу,толстяк прерывает меня речь и с ходу заводится.

Вот вам свежий пример. Дней десять назад, сидя в столовой, язавела рассказ:

– Вчера вечером встретила Лику Карташову. У нее…