Шандор! Он бы точно нашел, что ответить, не стал бы льстить, а сказал правду. В любом случае меня бы подбодрил.

В начале августа мама впервые отпустила меня погулять. Но не одну, а под пристальным взглядом Марка. Я радовалась возможности вдохнуть свежего воздуха за пределами балкона. Мы поехали в парк, катались на аттракционах, ели мороженое, останавливались перекусить в кафе. Марк снова говорил, что не прочь стать мне больше, чем другом, и затянуть все мои душевные раны.

– Марк, ничего не будет. Я не могу лечь с тобой в постель без любви.

– Между вами что-то было?

Я догадалась, что Савельев говорит о Шандоре, и тихо усмехнулась сама себе. То, что между нами со Слободой было, навряд ли входит в рамки понимания Марка. Держаться за руки – это откуда-то из детского сада, и навряд ли будет расценено им, как серьезные отношения.

– Если ты имеешь в виду секс, его не было.

– Поцелуи, объятья, заверения в любви?

– Марк, этого не было.

– Значит, он по-прежнему относится к тебе как к другу? И ты надеешься, что это изменится?

– Я не могу тебе всего объяснить, но мне кажется, у меня есть шансы завоевать его сердце.

– Но он ведь уехал, так?

– Да.

– Что мешает нам провести приятно время, пока его нет? Глядишь, я вымещу его из твоего сердца.

– Нет, Марк, я так не могу.

– Он предпочитает девственниц?

Я знала, что для Шандора невинность девушки имеет немаловажное значение на пути к браку, но, конечно, не только поэтому я отказывала Савельеву. Любовь и секс для меня две грани одной медали. А Марка я не любила.

– Можешь не отвечать, я все понял. И знаешь, я, наверное, не смогу приехать к тебе в Витязево. Я тоже питал определенные надежды, но раз мне ничего не светит…

– Марк, но ты ведь со мной встречаешься не из-за секса!

– Нет, но быть на море, видеть тебя полуголую и не иметь возможности коснуться, это слишком. Разве по своему допросу ты не поняла, что мы – мужчины – так устроены, что женщины нас возбуждают?

Я не стала с ним спорить. Меньше всего мне хотелось, чтобы Марк меня домогался.

Я не сообщила маме, что Савельев не приедет к бабушке, чтобы ее не волновать. Она и так переживала, что день поездки приближается. Ей все еще казалось, что я не вполне здорова, и за мной требуется постоянный присмотр. И только благодаря отцу ее беспокойство удавалось усмирить.

Я пробыла у бабушки две недели. Вместе с ней мы ходили на пляж – я купалась, она наблюдала за мной с берега. Дедушка, отец моей мамы, умер в воде – у него отказало сердце – и с тех пор бабушка не заходила в воду даже по щиколотку. Вместе с ней мы убирали гостевой дом. Хоть мама и запрещала мне всякие физические нагрузки, но я чувствовала себя отлично и даже здоровее после рейда по комнатам отдыхающих. Я слишком долго пребывала в лености и бездействии и была рада проявить активность и стать кому-то полезной.

А вечерами мы любили поговорить с бабушкой о жизни, о любви и дружбе. Она любила только одного мужчину, и никогда не хотела кем-то его заменить. Хотя у нее был хороший друг, Макар Семенович, который делал ей несколько предложений, два из которых еще в пору жизни своей жены. Но бабушка дорожила памятью о муже, и оставалась ему верна даже после смерти. Это заслуживало моего уважения, и я стремилась быть похожей на нее. Вот где настоящая любовь и настоящая верность!

Когда родители вернулись из Турции, мама первым делом позвонила мне. Ее интересовало мое самочувствие и как мне отдыхается, не перетруждаю ли я себя нагрузками и чрезмерными хлопотами в заботе о бабушке, и не собираюсь ли я домой. Я бы и дальше оставалась в гостях у бабули, но услышав, что отец помчался в больницу, как только самолет приземлился в Краснодаре, я изменила свое решение. Мое сердце защемило, когда я поняла, что послужило тому причиной. В моем буйном воображение я снова видела отца в объятьях Ларисы, слышала, как он говорит ей те слова, что предназначались моей матери, и обещает оставить свою семью, потому что эта история для него закончилась. Я больше не могла держать все в себе, душа требовала разговора с отцом, и поэтому собрав вещи, я попрощалась с бабулей. Она расстроилась, что я так быстро ее покидаю, но удерживать не стала. Если бы она знала, почему я так торопливо от нее уезжаю, она бы меня поняла… и благословила. Наверняка.

Я не предупреждала маму о приезде – решила устроить сюрприз. Ее чрезмерная опека иной раз переходила все границы, и она бы обязательно поехала на вокзал меня встретить или отправила бы отца. А так я добралась до дома без лишней суеты и изнуряющих вопросов. Порадовало и то, что дома никого не оказалось. Наверное, мама уехала в гости к тете Марине, чтобы поделиться своими впечатлениями от поездки.

Я достала фотографию с Шандором и отправилась готовить на кухню. Поставила ее на самом видном месте и заглянула в холодильник. Увидела остатки вчерашнего ужина и кусок мяса, который мама достала из морозилки. Интересно, что она хотела приготовить? Не сильно ли я наврежу ее планам, если сделаю плов? По бабушкиному рецепту.

Я принесла с зала магнитофон, включила музыку и приступила к делу. Представила, что передо мной не фотография, а сам Шандор. Каждое свое действие я описывала ему, как учила бабушка. Воображала, как он улыбался мне в ответ и подбадривал. Когда-нибудь я обязательно тебя этим накормлю, но прежде мне нужно хорошо попрактиковаться.

В этот раз плов вышел немного вязким. Я оставила крышку открытой, чтобы остатки влаги испарились, но окончательно исправить положение не удалось. Что ж, первый блин комом. Обещаю, в следующий раз получится лучше.

Едва я закончила, как пришла мама. Она с порога услышала, что дома кто-то есть – музыка играла довольно громко. Кроме того, ее встретил аромат плова, который распространился по всему дому. Увидев меня, она бросилась обниматься.

– Что ж ты не предупредила, папа бы тебя встретил. Тащила одна такую сумку, и это после травмы головы.

Я убавила звук у магнитофона.

– Мама, с моей головой все нормально, а сумка не такая тяжелая, как кажется.

– Как ты загорела! – рассматривая меня со всех сторон, воскликнула она.

– О, ты тоже, мамочка, загар тебе очень к лицу. Расскажи мне,