– Но, безусловно, конфискация вызовет недовольство, поскольку у дворян больше нет средств к существованию, – вмешался Кристос, не заботясь дождаться, когда Теодор закончит свою мысль. – Мы это уже проходили. Честно сказать, не уверен, что меня волнуют их проблемы, но что ты предлагаешь?

– Не знаю, – вздохнул Теодор. – Возможно, оставить им дома и немного земли? Акров пятьдесят, к примеру.

– Пятьдесят акров – слишком много. Ни у одного бедняка столько никогда не было, – возразил Кристос.

– И они быстро скупят соседние участки, – добавила я. – Если они изыщут деньги на восстановление своих поместий, вскоре мы окажемся там, где начинали.

– Знаю! – рявкнул Теодор. – Знаю, просто…

– Не можешь представить, что твое семейное гнездо наводнили крестьяне? – любезно подсказал Кристос.

Теодор поджал губы.

– Клянусь богиней, ничего подобного я не имел в виду. И даже не думаю, что увижу тот дом снова. – Он на миг прикрыл глаза.

Покинув Рокфорд и Вестланд-Холл, он не надеялся хотя бы еще раз оказаться в доме своего детства. Мне Теодор об этом ничего не говорил, но я знала, насколько глубока его боль. Особенно теперь, когда завершились судебные процессы. Отца Теодора, Поммерли и Мерхевена приговорили к казни через повешение, как и большинство офицеров-дворян. Полли избавили от петли, но выслали из страны.

Виола постучала карандашом по блокноту с эскизом обгоревшего здания, что лежал перед ней.

– Так как же им быть? Дворянам.

– Пережить эту небольшую несправедливость, – пробормотал Кристос.

– Я не о том. Чего мы хотим от них? Что они буквально станут делать? Переквалифицируются в мастеров и плотников? Но аристократы ничего не умеют. Например, я могла бы податься в художники-портретисты, разумеется, только кому они сейчас требуются…

– Полагаю, пока нам следует смириться с мыслью, что с этой проблемой мы разберемся позже, – мягко заметила я. – Конечно, это все ваши знакомые, люди, которые вам небезразличны. Однако… мы не можем заниматься их проблемами в ущерб всему остальному, правда?

– Если кто-то из них умеет обращаться с мечом, пусть попытает удачи в серафской армии, – предложил Сайан. – Кажется, им по душе моя родина, учитывая, сколько знати сбежало в Западный Сераф.

– Неплохое предложение, – ухмыльнулась Аннетт, подмигнув Виоле. – Наши семьи весьма заинтересовались нашей виллой в Порт-Рояле.

– Они крайне удачно притворялись, что нас не существует, пока мы не обзавелись чудесным домом вдали от всей этой мерзкой демократии, – вставила Виола.

Все дружно рассмеялись, но Теодор мрачно и задумчиво молчал, хмурясь от невысказанной тревоги.

– А давайте поиграем в карты? – предложила я.

– В «Кусающего дракона»! – с хитрой улыбкой воскликнул Кристос.

– Я – пас, – отказалась Аннетт. – Больше я на твою удочку не попадусь.

Брат обожал эту игру, но Аннетт не понравилось таскать из горящей миски с бренди изюм или миндаль, обжигая пальцы.

– «Горящие небеса»? – предложил он.

– Не знаю, что это, и не хочу знать, – твердо отрезала Аннетт. – Нельзя ли играть в какую-нибудь цивилизованную игру? Например, в домино.

– Возможно, он согласится, если мы подожжем плитки, – усмехнулся Сайан. – Пошли, Кристос, я согласен на «Кусающего дракона»!

В гостиной царило тепло, то и дело раздавался хохот Сайана и Кристоса, но Теодор сидел очень тихо. Так тихо, что я почти не заметила, как он улизнул в нашу спальню.

На следующее утро первым делом я отправилась во временный лазарет, где разместили раненых с обеих сторон, пострадавших в битве за город. Офис Лорда Монет выглядел все так же величественно, но теперь фасад украшали серо-красные знамена, словно провозглашая, что знать здесь уже не имеет никакой власти.

– Софи! – через все переполненное больными помещение крикнула Эмми. Несколько врачей и сестер милосердия наградили ее неодобрительными взглядами.

Та этого не заметила – уже мчалась ко мне по палате, заваленной тюфяками, телами, одеялами и повязками, что валялись прямо на полу.

– Ты здесь! – вскричала Эмми, заключив меня в объятия.

– Да, – отозвалась я, невольно улыбнувшись. – Как и ты.

Улыбка Эмми угасла, хоть она и старалась не подавать вида, что вымоталась.

– Ах, Софи… Мы так стараемся. Изо всех сил. Ты не представляешь, как я жалею, что мало у тебя училась.

Я осмотрелась. Все было не так уж плохо, я видела ранения похуже. Но тяжелораненых размещали в офисах и приемных заведениях Лорда Монет, а не в этом открытом зале. Однако на лицах больных, что лежали на тюфяках, было написано страдание. Мужчины терпеливо переносили муки, иногда издавая тихие стоны и всхлипывания.

Забинтованные головы, бледные лица, липкие от жара лбы, красные пятна на повязках, культи на месте рук и ног. Может ли глиняная табличка облегчить подобную боль?

– Позови остальных, – тихо сказала я.

Эмми поспешила привести Лиету, Вению и Парит из другого угла зала, где те работали. Я ждала, стараясь не принюхиваться к запахам смерти и угасания, которые оседали здесь повсюду и пробуждались с малейшим дуновением ветра, что возникал из колыхания юбок прошедшей мимо сестры милосердия.

Женщины радостно приветствовали меня, но я быстро разорвала объятия.

– Знаю, вы старались изо всех сил, – сказала я, – но если мы будем работать вместе, то добьемся большего ради блага этих людей.

– Но как?

– Есть способы чародейства, которым нас не учили матери, – улыбнувшись, призналась я.

– Ты обнаружила новые способы? – нахмурилась Лиета.

– Ну конечно – ведь наши матери не учили нас зачаровывать нити, – вмешалась Эмми.

– Не только это. Я объясню чуть позже… – Я закусила губу. В глубине души я не хотела делиться обретенными знаниями, расширять круг людей, которые получат доступ к открытым мной силам. Но кто дал мне право это скрывать? – Просто возьмитесь за руки.

Я взяла за руки Эмми и Лиету, а те – Парит и Вению, и начала сгущать облако чар, ощутив, как энергия женщин струится вместе с моей, золотой дымкой устремляясь вверх.

Я словно сжимала в руках полную горсть шерстяной пряжи, опутывала ее световыми нитями, а потом вплетала их, погружая глубоко в одеяла и повязки. Я трудилась, словно машина, фенианский ткацкий станок, одновременно поддерживающий вращение нескольких нитей, уподобившись челноку громадного механизма.

Эмми изумленно ахнула, потрясенная Лиета недоверчиво улыбнулась, Парит побледнела, а Вения так крепко схватила Эмми за руку, что у нее побелели костяшки. Затем она взялась за ладонь Парит, и круг замкнулся.