– Задержитесь на минуту, – попросил Морис Форрест, пролистывая большую кипу бумаг. – Определение кандидата… – ага; определение гражданина… – есть. В этих понятиях не упоминается пол. – Моргая, он поднял глаза от документов. – Все, что требуется от человека, претендующего на место в Совете, – быть гражданином Республики, не иметь правонарушений и избираться законным путем. Юридические документы не определяют «гражданина» как «мужчину».

– Неужели? – удивился Кристос. Я уставилась на него. – Что ж, Совету будет чем заняться в следующий раз, когда они того пожелают.

– В следующий раз? – переспросил Теодор.

– Мы не можем заниматься этим прямо сейчас, это вопрос регламента, то есть он должен быть добавлен в повестку дня за две недели с обязательным письменным уведомлением, – пожал плечами Кристос. – Нельзя идти против наших же собственных правил. Мисс Виола Сноумонт, считайте, что ваше имя внесено в официальный избирательный бюллетень Совета Республики.

Кристос кивнул, Виола сделала изящный реверанс, а потом уселась рядом со мной.

– Кристос знал заранее, правда? – прошептала я.

– Они с Эмброзом помогли мне проверить законность участия. Именно твой брат предложил подать заявку публично, чтобы от меня попросту не отмахнулись, – улыбнулась Виола, разглаживая шелковую юбку.

– Что, если ты действительно получишь место? – прошептала я.

– Так это ведь здорово! – усмехнулась она. – Кажется, ты тоже хотела что-то сказать?

Я осмотрелась – советники все еще перешептывались, Нико восседал с мрачным видом.

– Самое время…

– Ну, тут уж я не виновата, – пожав плечами, пробормотала Виола. – Давай же, вперед!

– Позвольте обратиться? – сказала я, поднимаясь со своего места.

– Проклятье, эта тоже собирается выдвигаться? – выкрикнул какой-то мужлан.

– Совет нужно будет переименовать в Собрание белошвеек, – для смеха предложил кто-то с галерки.

Я прочистила горло.

– У меня вопрос к Совету.

Нико сверкнул глазами на бормочущую толпу, а потом на меня.

– Говори!

Я повысила голос, стараясь заглушить смешки в зале.

– Люди тревожатся по поводу действующей в столице системы распределения припасов, что была введена во время войны. Мы конфисковали у городской знати деньги и имущество, и теперь занимаемся тем же самым по всей стране. То есть вскоре мы сможем платить армии без необходимости задействовать резервы города. Наши торговцы начнут работать как прежде.

– Но система честная, – возразил Нико. – Работники получают столько, сколько необходимо.

– Это была хорошая система для осажденного города, – ответила я. – Но осада закончилась. Есть люди, которые просто не могут работать так, как вы требуете, они голодают, а у их семей нет возможности получить дополнительный заработок или приобрести нужные товары.

– Какая чушь, – отмахнулся Нико.

– Это совсем не чушь! – вскочил мужчина с темными волосами, завязанными красной кожаной лентой. – Моя сестра только что родила, ее мужа убили в последнем бою. Она не может работать, а моей пайки на всех нас не хватает.

– Тогда мы внесем поправки…

– Нет, – отрезал Теодор, не дав Нико договорить. – Эта система дает правительству слишком большую власть. В точности, как прежде было у знати. Пора с этим покончить.

– Дворяне были тиранами! – закричал Нико, и в ответ послышался согласный ропот из зала и рядов Совета.

– Любая система правления способна превратиться в тиранию, – твердо сказал Теодор. – Нельзя возвращаться к тому, против чего мы сражались и за что умирали.

– Да будто ты сам не лучший образчик того, против чего мы сражались и за что умирали! – Нико грохнул кулаком по столу, с вызовом глядя на Теодора, но тот держался неколебимо, не давая втянуть себя в перепалку.

Я с гордостью любовалась на то, с каким достоинством он себя вел, однако мой суженый выглядел совершенно измотанным.

– Послушайте… – тихо позвал Кристос, – этим вопросом должен заниматься Совет, а не временные правители. Предлагаю отложить решение до завершения городских выборов.

Он посмотрел мне в глаза и кивнул. Джентльменское соглашение было публично оспорено. Вскоре мы сможем двигаться дальше.

– Ты не обязан идти, – тихо сказала я. Теодор расчесал волосы, смазал их гвоздичной помадой и заплел в косичку. – Все поймут…

– Я временный правитель Галатии и командующий армией реформаторов. Это мой долг.

– Но обстоятельства несколько необычные…

– Если я не приду, Отни и его последователи воспримут это как заявление и станут внушать народу, что я все еще на стороне знати.

– Это же твой отец! – воззвала я. – Твой собственный отец идет на виселицу.

– Знаю! – Трясущимися руками он завязал косичку черной лентой. – Клянусь Святой Девой, Софи, – знаю! Приговор законный до самой последней буквы. Я не могу себе позволить – мы не можем себе позволить – воспротивиться ему. Остается только смириться и выказать уважение.

Я молча сжала его дрожащую руку.

Я снова надела свою серую амазонку. Ее вычистили и отутюжили, пуговицы блестели, точно новые. Меня терзал вопрос – когда же я смогу навеки распрощаться с этим нарядом.

Мы отправились на площадь Фонтанов. С тех пор как я побывала здесь первый раз после битвы за столицу, площадь очистили и восстановили, однако ее еще покрывали шрамы войны. И самой уродливой отметиной была виселица, которую воздвигли в центре рядом с фонтаном. Вода в нем не била струями и не замерзла – ее не было вовсе.

Вместе с Теодором я поднялась на платформу, отведенную для членов Совета, и мы вышли на середину, встав возле Кристоса и Мориса Форреста.

Довольно апатичный по характеру Морис крепко пожал Теодору руку и сочувственно улыбнулся.

– Прошу прощения. – Виола и Аннетт, сопровождаемые вежливыми кивками, пробивались сквозь толпу к нам.

Виола обняла меня, а я прошептала:

– Вам не стоило…

– Так нужно. Мы хотим быть с Тео. Он нас все время поддерживал, – сказала Аннетт.

В темно-серой амазонке с черной оторочкой она казалась бледнее обычного. Серое шелковое платье Виолы покрывала черная мантилья. Советники тоже надели темное, и вся площадь выглядела так, словно на ней проходили грандиозные похороны. В каком-то смысле так оно и было – ведь мы хоронили, по крайней мере, символически, дворянство и монархию Галатии.

Из Каменного замка к виселицам повели троих пленников. Я встала поближе к Теодору, но не слишком, чтобы не нарушать образ правителя Галатии, и заметила, что Виола и Аннетт тоже стоят рядом с ним стеной поддержки.