Сила хлынула в воздух, я поймала ее, влила в облако чар над нашими головами, придавая ему прочности. В течение получаса каждый клочок ткани в зале был напоен магией и сиял золотом, видимым лишь глазам чародеек.

– Софи, – тихо позвала меня Лиета, – что же это за чудо такое?

– Все то же самое, что делаете вы, бабушка, – прошептала я, испытывая благоговейный трепет – такими сильными получились чары. – Просто выполняется немного иначе.

– Ты можешь сделать в одиночку то, что мы сотворили все вместе? – недоверчиво спросила Эмми.

– Да, – призналась я, – только гораздо медленнее и не так мощно.

– Как ты об этом узнала? – не то любопытствуя, не то обвиняя, поинтересовалась Парит.

– Я увидела, как серафцы зачаровывают музыку, и поняла, что могу управлять магией без иглы и ниток.

– Серафскую музыку мы испробовали на своей шкуре, – язвительно усмехнулась Вения. – В жизни мне не было так плохо, разве что в те дни, когда я мучилась утренней тошнотой.

– Так я узнала, что не нужно брать в руки объект и вручную накладывать магию. Что можно зачаровать вещь напрямую. А потом я сложила это представление со своими знаниями о чарах, – сказала я, пожав плечами.

– Клянусь нашими прабабками, Софи, – покачала головой Лиета, – тебя послушать, так все очень даже просто.

– Нужно сказать главной сестре! – воскликнула Парит. – Может, она позволит нам немного отдохнуть.

Вения, Эмми и Парит отправились искать начальницу, но Лиета задержалась.

– Софи… Только не обижайся, пожалуйста, но до меня дошло много слухов о твоих чарах. Я им не поверила, однако теперь вижу, что ты знаешь вещи, которые я считала немыслимыми… И все же я должна спросить.

В животе у меня словно разверзлась дыра. Я поняла, что хочет узнать Лиета, еще до того, как та озвучила вопрос.

– Да, точно так же можно накладывать проклятия.

– Я часто думала, что это возможно. Серафцы ведь так и делают. А ты, Софи?

Я помедлила с ответом.

– Все мы сделали много чего наперекор себе, – отозвалась я. – Да, я накладывала проклятия.

Признаться оказалось тяжело, тяжелее, чем я думала.

– О Софи… – помрачнела Лиета.

– Простите. Знаю, вы разочарованы…

– Нет-нет, дорогая. Это ты меня прости. Уверена, причинять вред своим даром было непросто, вряд ли ты легко пережила подобное…

– Да, – признала я, вспомнив стрелков, корчившихся от боли, солдат у Рокфорда, плененных тьмой, крики умирающих роялистов на охваченном пламенем корабле посреди океана. Все это произошло по моей воле, под влиянием проклятий, которые направила я.

– На войне многие причиняли боль, – вздохнула Лиета, – многие раздавали смерть как карты.

– Должно быть, счастливчиков, которые не натворили того, о чем будут сожалеть, – единицы, – сказала я.

– Наверное, ты права. И боюсь, еще ничего не кончено.

– Первым делом, – заявил Кристос, – необходимо составить список кандидатов в Совет от столицы.

Я сидела в заднем ряду в зале Совета, что раньше служил большим читальным залом архива. Теперь книжные полки поставили вдоль дальней стены, и в открытом помещении со скамейками и подиумом для правителей разбирались официальные прошения. В том числе и мое.

Я нетерпеливо ерзала в ожидании, когда же закончится обсуждение вопросов хозяйственного обеспечения, чтобы выразить Совету недовольство системой оплаты труда, изобретенной Отни, согласно которой граждане работали за пайки. Я не раз навещала за прошедшие недели Алису и своих подруг. Все они жаловались, что большинство их семей голодают и не могут найти дополнительный заработок.

Я вытерла влажные ладони о шерстяную юбку. Снаружи царила зимняя стужа, а помещение нагрелось от скопления людей. К тому же я нарочно надела свою военную амазонку.

– Любой, кто соберет достаточное количество подписей, может быть внесен в избирательный бюллетень, – объявил Морис Форрест, занимавший должность секретаря временных правителей.

Он зачитал список имен – сплошь Красные колпаки и первые пропагандисты движения реформаторов. Я согласно кивнула – справедливо, чтобы именно они заняли часть мест или даже все пять, отведенных для жителей столицы.

– Это последняя возможность внести изменения в бюллетень! – заключил Форест.

– Есть еще один кандидат, – раздался звонкий голос, и по залу пронесся вихрь серо-голубого шелка и лавандовой шерсти.

– Мисс Сноумонт. – Форрест неохотно поклонился Виоле в знак приветствия. – Вы желаете внести фамилию соискателя в список?

– Именно так, – просияла Виола. – Свою собственную!

Приглушенный шум голосов толпы быстро перерос в поток возражений, вопросов и даже смешков. Нико нахмурился, Кристос позволил заиграть на губах легкой улыбке, а Теодор измученным взглядом посмотрел на просительницу.

– Да вы, должно быть, шутите, – возмутился Нико.

– Да полно вам, – притворно удивилась его словам Виола. – Неужели можно шутить о таком серьезном, исторически важном событии, как первые выборы в Галатии?

– Виола, твой энтузиазм похвален, однако ты наверняка знаешь, что тебе нельзя претендовать на место в Совете, – осторожно сказал Теодор.

– Отчего же? – повысила голос Виола и посмотрела ему в глаза. – С недавних пор я проживаю в столице. Я не знаю такого закона, который запрещал бы мне участвовать в выборах. Дворянам позволено баллотироваться, при условии, что они сдали имущество Республике, а именно так я и поступила. И даже, как все помнят, помогала с конфискацией. – Она помолчала, словно подыскивая новые аргументы, хотя, разумеется, все отрепетировала заранее. – Вообще-то несколько граждан из менее знатных семейств уже вошли в Совет, приняв участие в выборах в Хейзелуайте.

– Хотя я возражаю против включения в Совет аристократов, – с презрительной холодностью заявил Нико, – выступать против кандидатуры мисс Сноумонт не стану.

– О! Что ж, необходимое количество подписей у меня есть. – Виола вручила Форресту пачку бумаги, которую тот начал послушно пролистывать. – И даже немного больше, чем нужно.

– Значительно больше, – пробормотал он.

– Но вы же женщина! – донесся чей-то голос со скамейки Совета.

– Вы так догадливы, – без промедления отозвалась Виола.

– Мисс Сноумонт, – сказал Кристос, все еще борясь с улыбкой, – дело в том, что ваш пол не позволяет вам участвовать в выборах.

– Мой пол? – рассмеялась Виола. – Есть закон, который запрещает женщинам голосовать. Но не баллотироваться самим!

– Все насмехаетесь… – Нико встал. – Мы же не станем всерьез это обсуждать? У нас есть дела поважнее, чем потакать бывшей аристократке.