Вошел в кабинет к Грушинину.

Константин дернулся, будто ужалила пчела, и вскочил на ноги:

– Ну?

– Был на улице Шестипалого, – сказал Петр.

– Ну? – Пригнул шею.

– Видел Прондопула. – Неприятная дрожь кольнула иголками.

– Ну? – Повысил голос.

– Поговорили, – сердито нахохлился Пантарчук.

– Очень хорошо. – Грушинин вымахнул из-за стола. – Едем в Лабораторию сейчас же! У меня появились новые вопросы к архидему.

– Может, отложить на завтра? – нетвердо предложил Петр. – Что-то сегодня слишком рано смеркается, – показал на окно.

– Неотложные дела не откладываются на завтра! – отрезал Грушинин с той же горячностью, какую проявлял недавно, организуя задержание Вяземского и Зовалевской. – Едем!

Пантарчук, не спрашивая больше ни о чем, развернулся к двери.

Глава двадцать пятая

У палки два конца

Остаток дня сгорел мгновенно. Три автомобиля отъезжали от полиции в темноте. В первом микроавтобусе с оперативниками сидел Грушинин, во втором – оперативники с Вяземским и Зовалевской, за ними на своей машине – Петр с Василием.

Улица Шестипалова встретила непривычной тишиной, неожиданной грязью и запустением, будто после нашествия червей вся улица стала бомжеватая. На столбах ни один светильник не подавал признаков жизни. Свет из окон был безобразно тускл.

Свет фар вязнул в густой темноте, как в тяжелых клубах тумана. Тьма окутала дорогу, повисла на проводах, липла к стеклам машин черными сгустками.

Скоро плотный мрак полностью поглотил свет из окон и обрушил на землю небо. Свет фар умер в черноте, за которой была неизвестность. Казалось, все очутились в пасти подземелья.

Водитель первого автомобиля истово щурился, силясь сквозь лобовое стекло разглядеть дорогу, цедил сквозь зубы крепкое словцо, кляня сгустившуюся тьму, направлял машину интуитивно. Грушинин тоже всматривался в ночь, пробуя найти поворот в проезд между домами. Но тщетно. Пришлось остановиться. Константин скомандовал одному из оперативников:

– Борис, пошустри впереди, тут должен быть поворот направо.

Оперативник неохотно наощупь пробрался к выходу, прошуршав подошвами по полу микроавтобуса, хлопнул дверью. В полушаге ничего не видно.

Следующие две машины подъехали бампер к бамперу. Водители высунулись наружу, втемную перекликнулись, выясняя причину остановки.

Стали ждать Бориса. Ждать пришлось долго. Терпение начинало сдавать. Принялись недовольно поругиваться. Наконец Грушинин достал телефон, едва-едва смог увидеть тусклый экран и набрал номер Бориса. Продолжительно никто не отвечал, хотел уже отключиться, как трубка ожила.

– Ну что там, Боря? – спросил Константин.

– Где? – недоуменно раздалось в ответ.

Константину голос показался сонным, будто поднял Бориса из постели.

– Ты нашел поворот? – спросил громче.

– Какой поворот? – непонимающе прохрипел вялый голос.

Все притихли, прислушиваясь. Свет в салоне странно прилип небольшим пятнышком к потолку, не пробиваясь вниз. Оперативники в темноте не видели озадаченного хмурого лица Грушинина. Тот начинал взвинчиваться:

– Что происходит, Боря? Ты где?

– Как где? Дома, конечно. Сплю с женой, – ответил недоумевающий голос.

– Как спишь? – У Константина сорвался голос, засипел глубоко в горле.

– Обыкновенно, в постели. Ночь на улице, – проговорил Борис. – Вот, Маруська под боком посапывает. А что, на вызов? Собираться?

Грушинин, совершенно обескураженный, сделал сухое глотательное движение и поперхнулся:

– На вызов!

– Я мигом! – буркнул Борис, и трубка затихла.

Константин положил телефон в карман, и тотчас дверца машины распахнулась. В салон, пыхтя, ввалился Борис. Вслепую в темноте прошлепал к своему месту, спрашивая на ходу:

– Не опоздал?

– Что за нелепые шутки, Борис?! – раздраженно оборвал Константин. – Нашел время для розыгрышей. Где поворот?

– Какой поворот? – Борис плюхнулся на скрипучее сидение и смутился, не понимая, чем вызвано недовольство Грушинина.

Наступило минутное безмолвие. Оперативники навострили уши. Борис, не видя никого, чувствовал, что от него чего-то ждали.

– Ты дурью-то не майся, – прозвучал в темноте чей-то голос из-за его спины. – Не играй на нервах.

– Да, Боря, кончай травить, говори, куда ехать? – поддержал водитель, протягивая руку к замку зажигания.

– Вы чего, мужики? – заелозил на месте Борис. – Думаете, не проснулся еще? Все нормально. Рулите, куда надо.

Опять установилась тишина, слышалось только дыхание и робкое приглушенное покашливание. Тогда Грушинин начальственно резко прервал общее состояние онемения:

– Ты хотя бы рассмотрел угол ближайшего дома?

Борис оторвался от сиденья, намереваясь вновь выскочить наружу, но Константин решительно остановил и отдал распоряжение другому оперативнику. Тот без лишних вопросов выбрался из салона. А через десять минут Грушинин набрал его номер. Из трубки донеслась веселая музыка и громкий разноголосый шум. Константин подумал, что не туда попал, но прорезавшийся из гомона голос оперативника успокоил. Грушинин крикнул в трубку:

– Что это за веселье, Сергей, куда ты забрел?

– Да никуда не забрел, – нетрезво в ответ прокричал Сергей. – День рождения празднуем! Заходите, если неподалеку! Налью штрафную.

– Какой еще день рождения? – У Константина неприятно закололо под лопаткой.

– Двадцатый. Брательнику двадцать отстучало! – опять прокричал Сергей, голосом заглушая гвалт.

У Константина не нашлись на это слов. Улица снова все переворачивала с ног на голову, происходило непонятное, и явно не без участия Прондопула. Константин коротко объявил Сергею срочный сбор. И вскоре сгусток темноты снаружи впихнул в темный салон оперативника. Хмельной голос, не остывший от веселья, провещал:

– А чего молчим, как на похоронах? Убийство, что ли, опять? Где?

– В сумасшедшем доме, – сердито отозвался водитель. – Чему радуешься?

– Погулял на славу, – довольно хохотнул Сергей, а потом приглушил тон. – Чего они там, в сумасшедшем доме, с ума сошли мочить друг друга?

– Сошли, – проворчал водитель, – все до одного, и мы с ними вместе.

Грушинин нервничал, непонятность происходящего выбивала из равновесия. Дорога к Лаборатории была где-то рядом, но не находилась. Константин был в ярости, неизвестность не оставляла выбора, и он приказал водителю упорно двигать дальше. Обескураженные оперативники опасливо прислушивались к беспроглядной уличной тишине и помалкивали. Водитель поскреб коротким пальцем по лобовому стеклу, темнота хоть глаз коли, выругался и завел мотор. Медленно тронул машину. Покатил втемную. Неосознанно повернул руль вправо и чудом въехал в разрыв между домами. Потел от напряжения, часто вытирал лоб. Двигался наобум.

Грушинин не останавливал.

Раздался звонок от Пантарчука:

– Где мы, Костя? – пробасил настороженно.

– А черт его знает, – ответил Грушинин, – едем.

– Это его проделки, – прогудел Петр. – Никуда он от нас не спрячется. Шуруй напропалую, не останавливайся. Надо было мне выдвинуться вперед, я шутить с ним не собираюсь.

– Я – тоже. Прикрывай фарватер.

– Будь спокоен.

Вдруг водитель резко надавил на педаль тормоза. Едва заметные световые пятна от фар уперлись в кромешную тьму, как в бетонную стену. Затем блеклые короткие лучи неожиданно ярко вспыхнули и змеями расползлись во все стороны. Возникший звон оглушил.

И тут же внезапно все исчезло. Люди словно провалились в небытие.

Следом мотор сам по