Прондопула перенеслась к глазам Василия. Но тот отшатнулся, отказываясь читать, заслонился рукой. И газета смялась, улетучившись дымкой. А перед архидемом уже плавала газета на итальянском языке, и его въедливый голос приковывал внимание. – А вот и Рим. Ватикан пытается сохранить лицо, но вечность размывает все лица. Недолго осталось Ватикану. Дольше других будет жить лицо Иуды Иш-Кериййота. Святости нет. В Иуде нуждаются больше, чем в Йешуа, потому что каждый человек в душе – маленький Иуда. История тридцати сребреников важнейшая из всех библейских историй. Всякий ли способен совершить Великое дело всего за тридцать сребреников! После распятия Йешуа Игалус спросил Иуду, о чем тот больше всего мечтает. «Возвыситься над Йешуа», – был ответ. «Ты уже возвышен, – сказал Игалус. – И наступит час поклонения твоему лику». – В руках Прондопула появилась газета на немецком языке. – Вот и тут утешительные новости: в Германии собираются переименовать город Берлин в Берлинабад. – Он умолк и продолжительно посмотрел на Василия. – Оглянись, перед тобою два пути. Но только один – твой. – Газета медленно выпорхнула из рук архидема, мягко скользнула по коленям, испаряясь на глазах.

Последние фразы Прондопула поставили Василия в тупик, но тут же в голове что-то щелкнуло, отвлекая резкой болью. Часть мозга словно вырвалась из черепа и стала существовать самостоятельно. Все, что до того казалось неоспоримым и правильным, приобретало уродливые формы. А что казалось чудовищным, стало желанным и привлекательным. Василий уже сам выхватил из рук Прондопула очередную газету, вцепился в нее глазами, углубился в чтение, захохотал и точно со стороны услышал собственный восторг:

– Впечатляет. Потрясающе. Превосходно! – Но следом в мозге стало шевелиться слабое чувство возмущения, беспокоить, вызывать сомнение в собственном восторге пороками.

– Не сомневайся, – убеждал архидем, заглядывая в мозг Василию. – Все меняется, истины – тоже. Старое поедается червями.

Между тем чувство бунта нарастало. Голова болела не меньше, но эта была другая боль, выводящая из тупика. Усилием воли выдернул из себя остатки восторга, порвал газету и швырнул под ноги. В голове тотчас наступил покой. Возмущение оборачивалось против собеседника:

– Что вам нужно?

– Ты не узнал меня? – последовал встречный вопрос.

– Мы незнакомы, – отвернулся Василий.

– Ты узнаешь.

– Я не хочу вас знать!

– Так все говорят поначалу.

– Кто вы? Откуда появились?!

– Я не скрываюсь ни от кого, меня видят многие. Всегда впускают к себе и часто хорошо принимают. Они не могут прожить без моей помощи, а я никому не отказываю, и к тебе пришел, чтобы помочь.

– Вы ошиблись адресом!

– Это ты ошибаешься. Твой мозг уже подготовлен. Ты чувствуешь, как тебя притягивает ко мне? Ты не можешь этого не чувствовать.

Василий морщил лоб, сосредоточенно смотрел на Прондопула. Внезапно сознание прошило, как молнией, Василий вздрогнул, холодный хруст прошел по позвоночнику:

– Я знаю, – прохрипел он.

– Я не сомневался.

Голова пошла кругом, мысли смешались:

– Вы – Прондопул, – сосредоточился и уточнил, – архидемон Прондопул.

– Я – архидемон Прондопул. – Размытый взгляд черных глаз проникал глубоко.

– Чего вы от меня хотите? – Лоб Василия покрылся крупными каплями пота.

В глазах Прондопула появилось выражение разочарования:

– Твой мозг знает ответ. – Лицо архидема сделалось непроницаемым, он не собирался ничего объяснять, ждал, когда серое вещество в голове человека извлечет из извилин этот ответ.

Василий напряженно дышал, пальцами растирая виски и ощущая жаркое клокотание мозга. Как воздушные пузыри из кипящей воды, из извилин наружу пробивались разные образы:

– Я вспомнил, – наконец воскликнул он, отрывая руки от лица. – Я вспомнил, – в этом выдохе было облегчение и вместе с ним новые вопросы. – Я видел Антонину в машине, там были Блохин и Саранчаев, возле машины стоял Вениамин. Он разговаривал с вами. Я видел вас.

Лицо Прондопула дрогнуло:

– Не может быть! Ты не должен этого помнить! Тебе не нужна твоя прежняя память! Ты должен все начать с чистого листа! Твоя настоящая память только нараждается!

– Нет, я вспомнил! – В глазах у Василия стоял торжествующий блеск.

Архидем потемнел, а Василий вместо лица Прондопула увидел зев глубокой пропасти, черную пустоту, из какой донесся жуткий звук. Звук пробирал до костей, но память толкала Василия дальше:

– Я помню, как сидел в кресле, как вы ко мне подошли. Что вы делали со мной? Боже мой, да вы же не помогаете мне, наоборот, вы хотите, чтобы я помог вам! Но нет! Нет! Я не хочу вас знать!

На лице Прондопула появилось холодное выражение неудовлетворенности, мозг Василия взламывал команды архидема, установки начинали трещать по швам:

– Твой мозг заблудился, не стоит мучить его дальше. Перед тобою по-прежнему два пути. Я дам тебе много, ты никогда ничего подобного не имел. Легко отказаться, но нелегко все получить назад. Не спеши с выбором, можешь ошибиться. Все не так просто, как тебе думается.

– Я уже ответил вам. – Василий упрямо посмотрел в страшные глубокие глаза Прондопула. – Отстаньте от меня!

– Я всегда буду рядом, – неотступно произнес архидем, и не успел Василий дернуться, чтобы ответить, как место рядом с ним на диване опустело.

Василий облизнул пересохшие губы и внезапно приземлился копчиком на тротуарную плитку. Диван исчез вслед за Прондопулом. Но никто вокруг на это даже не обратил внимания. Василий вскочил на ноги, подобрал газеты и журналы, украдкой потер копчик, отряхнулся. Дьявольщина, точно заснул на ходу. Померещилось, что был диван и Прондопул. Впрочем, как знать, видно, архидем прав: не все так просто. Двинулся вдоль тротуара. Отошел недалеко и наткнулся на нетрезвого длинноносого парня в помятой красной рубахе. Тот покачивался и вертел зажигалкой в руке:

– Закурить не дашь?

– Не курю, – пожал плечами Василий и хотел обойти.

Но парень раскованно удержал:

– Одну сигарету, не будь жмотом.

– Нет у меня сигарет! – повысил голос Василий.

– А это что? – пьяный показывал на карман рубашки, из него торчала пачка сигарет.

Василий оторопел, откуда она могла взяться, если он действительно не курил. Растерянно вытащил и сунул парню. Тот ухмыльнулся, принял:

– Может, и выпить найдется?

– Увы, – развел руками Василий.

Однако пьяный ткнул пальцем карман его брюк, оттуда виднелось горлышко бутылки. Василий снова опешил, невероятно, в его кармане – водка. Нервно выхватил и отдал длинноносому. Тот дрожащими руками взял, отступил в сторону, торопливо откупорил и жадно опрокинул в рот. Кадык метнулся вверх-вниз и замер: водка свободно полилась по горлу. Василий смотрел с любопытством и вдруг обнаружил, сколько бы парень не лил, количество жидкости в бутылке не уменьшалось. Между тем пьяный заполнял желудок под завязку, пока не подкосились ноги и он не свалился на землю. Но бутылку из рук не выпустил. Глаза тупо моргали,