И через каких-то четверть часа, сидя за мокрым столиком сразодранной на бумажке копченой рыбой, в табачном дыму и мирном гомоне, онуслышал от новых знакомых такое, от чего перехватило дыхание. Нечто, касавшеесятой самой военной машины — и, надо сказать, идеально с ее видом и номерамисочетавшееся…

Умело задавая наводящие вопросы, он быстро убедился, чтоошибки тут нет.

Это был даже не шок — ослепительное озарение, недостающийкусочек, после которого головоломка мгновенно преображалась в лишенную всякихнеясностей картинку. Конечно же, С-300, даже по описанию селянина ясно… Вотоно!

Средоточие и узел!

Нервы звенели так, что он не на шутку испугался умеретьздесь, за столиком, от неведомо откуда взявшегося инфаркта, — ведь все умерлобы тогда вместе с ним. Как все укладывалось, господи боже! Как все становилосьпросто!

В первую минуту потянуло сломя голову бежать куда-то — то лина автобусную остановку, то ли на местную почту, к телефону. Он в конце концовпереборол себя, остался сидеть, прихлебывая потеплевшее пивко. С-300,полигонные учения в рамках совместной военной доктрины…

Маленькая «Ока» вишневого цвета остановилась там, где и былоусловлено, ловко развернулась, задом отъехала к зеленому забору. Данил сидел напрежнем месте, разделывая вторую скумбрию. Все внутри пело и ликовало послеозарения.

Оксана старательно заперла машину, постояла немного, чутьнетерпеливо постукивая каблучком. Данил смотрел на нее, тут же припомнив изклассики:

«Вы такой звездой, такой этуалью слетели к нам…» От еекрасоты вновь стало тоскливо: брючный костюм из вишневого бархата, прямо-таки втон машине, бриллиантовый посверк в ушах и на шее, волна распущенных черныхволос, синие глазищи, гордая стать… Редкие прохожие на нее оборачивались.Душевное ликование медленно уступало место пустоте.

Потом она появилась в пивнушке, огляделась и увереннонаправилась к его столику, остановилась над ним, дыша духами, очарованием ииронией, призрак той жизни, кою местные знают лишь понаслышке и никогда несмогут ею жить.

Столкновение двух миров.

— Привет, — сказал Данил непринужденно. — Я ж говорил, чтоброшу тут якорь.

Садись, я тебе сейчас газетку подстелю…

Сидевший рядом с ним абориген, сохраняя на лице выражениеполной обалделости, приподнялся, подхватил свои две кружки и молча,оглядываясь, убрался за другой столик, остальные притихли.

Бровью не поведя, Оксана опустилась на застеленный газеткойстул, одним взглядом оценила количество оставшегося в банке пива иконстатировала:

— Неплохо. Успел приятно провести время…

— Тебе налить? — светски спросил Данил. — Ежели посуда безмиазмов… Он сходил к стойке за кружкой, старательно промыл ее под краном вгорячей воде, наполнил. Оксана, не жеманясь, отпила. Ошалевшие соседи по столутаращились на нее, забыв о своем пиве. Дело было не только в нежданном явленииослепительной красотки. Поведение у нее было не правильное — не в смыслеморали, а в смысле тех нехитрых взаимоотношений меж мужчиной и женщиной, к коимздесь привыкли испокон веков. Обнаружив своего «дядька» в пивной, супруга, иликто она там, просто обязана была, взявши загулявшего спутника жизни за шиворот,со скандалом выбить его отсюда, как предписывали сложившиеся за пару-тройкустолетий стереотипы. Меж тем дядько продолжал благоденствовать, нахально цедяпивко, и ничуть не боялся, что его отсюда поволокут под шумные напоминания осемейном долге. Поистине столкновение миров, можно преисполниться чернойзависти, что соседи по столу и делали, судя по их завистливо-опасливымвзглядам.

— Ну как? — с любопытством спросил Данил.

— Бывает хуже, — невозмутимо ответила Оксана, отпив еще. —Не пытайтесь меня шокировать, пан Черский, по большому счету, не из графьевпроисходим, до шести лет в уличный сортир бегали-с…

Окружающие таращились на нее восхищенно и уважительно. Тутбы самое время ощутить приятное чувство собственника, вспомнив, что не такдавно вытворял с этой гордой красоткой и какой покорной она станет совсемскоро, — но Данил никак не мог избавиться от пустоты в душе. Он словно бы и невидел ладного солдатика, вошедшего в заведение с пластмассовой канистрой, — кчему обращать внимание на столь будничное зрелище, когда рядом сидит поразившаяокружающих женщина?

— Тебе еще налить? — спросил он.

— Нет, хватит. От пива, ходят слухи, полнеют. Ты пей, неторопись, времени у нас предостаточно…

Сосед напротив расхрабрился настолько, что с самым живейшиминтересом спросил:

— А вот что вы, к примеру, пани дорогая, думаете насчетжизни на планетах Солнечной системы?

Оксана оглядела его вполне доброжелательно и сообщила:

— Я так думаю, что если там есть мужики, то самогонку они итам обязательно изобретут…

— Золотые слова! — восхитился сосед.

— Пусть даже у них три ноги, два хвоста и шкура зеленая…

— От верно!

Солдат прошел в обратном направлении, бережно неся передсобой полнехонькую канистру — из тех хватких служивых, что в два счета сварятсуп из топора, а уж смотаться в самоволку за пивком в близлежащую деревеньку ивовсе ухитрятся так, что ни один отец-командир не заподозрит. Данил вновь непроявил к военному никакого интереса, всецело поглощенный рыбой.

— Ну, пошли? — сказала Оксана, видя, что банка опустела. —Всего наилучшего, Панове, приятно было посидеть…

И первой направилась к двери, идущий следом Данил услышал заспиной:

— От дядьке везет, я б на свою холеру сменялся не глядя…

— Так он тебе и сменяет. Ты б сменял?

— Да ни в жизнь…

— А ты бы сменял? — осведомилась Оксана уже на улице.

— Тебя? — фыркнул Данил. — На холеру? Да ни в жисть, яснаяпани. Какая вы сегодня, право…

— Ой! — она отпрянула с неподдельным ужасом. — Новый костюмже! А ты рыбу терзал…

— Да вымыл я руки, — сказал Данил. — С мылом, на три раза. Идаже рот пастой прополоскал, пока ты наряд осматривала, не понес ли он урона отздешних кресел. У меня как раз был в кармане тюбик, крошка, из гостиничных, сПольши осталось…

— Это намек?

— Откровенный, — сказал Данил. — Руки мытые, зубы чищены…Пойдем погуляем под сосенками? — и взял ее за руку.

— Влияние окружающей идиллии?

— А почему бы нам и не прогуляться идиллически, держась заруки? — пожал он плечами. — Можно же ненадолго стать нормальными людьми…

— Это из какого-то романа?

— Из головы.

— Как в Польше? Ты так и не удосужился рассказать, зачемездил…