Благо Семеныч, как давно выяснилось, симпатизируя Батьке,красным, в общем, не симпатизировал, а потому не мог и обидеться.

Неплохо. Весьма неплохо. Больше всего Данил опасался, чтоможет получиться какое-нибудь безобразие со стрельбой и мордобоем. Его ребятки,конечно, не дали бы себя в обиду, но все равно ни к чему…

Волчок с Толей сработали идеально, рэкетиры доморощенные. Итеперь совершенно точно известно, что происходит с машинами, которые везутгексотан. Их на почтительном расстоянии эскортируют известные мальчики, зоркоследящие, чтобы никто водителей не обижал. Пока Данил торчал в Польше, парнираз десять должны были повторить эту комедию на разных участках трассы, вкачестве «жертвы» работая со своим же человеком, сидевшим за рулем самогонатурального грузовика из гаража «РутА» (гараж-то скотина Пацей не опечатал). Ипоскольку у лобового стекла «Волги» преспокойно болтался амулет-Чебурашка, всепрошло успешно. Другими словами, никто не спешил покарать сторонних мальчиковза поборы на дорогах. А вот стоило им только нацелиться на машину с гексотаном…Крайне интересно.

После всех переживаний как-то и не возникло вопроса о том,чтобы Данилу добираться в столицу на перекладных. Он так и довел грузовик доКалюжина, в чем ему обрадовавшийся отдыху Семеныч ничуть не препятствовал.

Загадочная фирма «Чупрей и братья» размещалась на территориирайонного потребсоюза, у которого, скорее всего, арендовала один из складов, неозаботившись отметить это хотя бы подобием вывески. Но Семеныч здесь уже, каквыяснилось, бывал и толково подсказывал Данилу дорогу.

Задним ходом Данил подогнал фургон к распахнутым воротамничем не примечательного склада, построенного лет сорок назад из грязно-бурогокирпича. Все происходило рутинно — после пятиминутного ожидания объявиласьтолстая тетка с кипой бумаг, брюзжа что-то, согнала грузчиков, как заведено,припахивавших перегаром, они начали лениво таскать мешки в распахнутые двери — чемуДанил с Семенычем, конечно же, энергично воспротивились, потому что этоудлиняло разгрузку и грозило затянуть ее до темноты. После вялой перебранки складовщицей, которой, в общем, было наплевать, и пожертвованной грузчикамнебольшой суммы на известные цели, они смилостивились и стали сваливать мешкитут же, у склада, корявым штабелем, громко сетуя на горькую долю рабочегочеловека. Так оно было гораздо быстрее.

Данил, подобно Семенычу, бесцельно шатался по двору, чтобыло стопроцентно мотивировано и подозрений не могло вызвать ни у кого. Да итрудно было найти здесь человека, способного «питать подозрения». Обычнейшийсклад с ленивыми беспородными псами у почерневших будок, облупившейся краскойна пожарных ведрах, неспешными перемещениями работничков и вспыхивавшей времяот времени перебранкой меж водителями таких же грузовиков, то привозившихвсякую всячину, то увозивших. Их грузчиков пару раз пытались переманить, нокошелек у Данила был набит туже.

Как он ни старался, не мог определить, где же кончаетсяпотребсоюз и где, собственно, начинается Чупрей с неведомыми братьями. Никак неудавалось.

Быть может, тут и таилась суть? Спрятать то, что хочешьспрятать, в этом патриархальном уголке — задумка не гениальная, но во многомдостойная похвалы. Это унылое захолустье ну никак не ассоциируется с понятиями«прятать» и «тайна», на этот склад можно засунуть краденую атомную бомбу — и ниодна собака не встрепенется. Неглупы ребятки, ох неглупы…

Почувствовав на себе острый взгляд, он ничем себя не выдал.Так же лениво, попинывая мятую консервную банку, прошел в конец обширногодвора, развернулся, достал сигареты. Краешком глаза рассмотрел наблюдавшего заним субъекта и уже знал, что не мог ошибиться.

Это был тот, что в милицейской форме сидел за рулем машины,едва не умчавшей Данила в неведомые дали, то бишь в Почаевку. Сейчас он,понятно, был без формы, пялился на Данила скорее ошарашенно, чем зло.

Пора было что-то делать — и Данил вразвалочку пошел к своемугрузовику.

«Ничего он здесь не предпримет, морда куренная, во двореполно народу, не решится… Веселенькая ситуация. Он меня узнал, понял, что я еготоже узнал… А дальше? Попахивает неким патом. Ну, стрелять не станет, а этоглавное…»

Дойдя до кабины, он оглянулся почти открыто. «Куренного» ужене было во дворе, он так больше и не появился.

До столицы Данил и его новый знакомый добрались без всякихинцидентов.

ПАСТОРАЛЬ

«Пастораль», как известно, происходит от слова «пастухи».Вот никаких стад тут как раз и не было, но все равно вокруг раскинулась самаянастоящая пастораль, уже в значении тишайшего уютного уголка. Тишина стояланевероятная, в воздухе не ощущалось ни малейшей примеси цивилизации, нибензином не воняло, ни промышленной гарью. Данил расслабленно стоял напригорочке и смотрел на поле, где давно уже возвели, хоть и на скорую руку, ностарательно, четыре ряда далеко отстоящих друг от друга дощатых прилавков.Ярмарка, приуроченная к послезавтрашнему празднику, народ съедется километровза сто — настоящий «кирмаш», как в давние времена, пресса обещала и скоморохов,и песняров, и конские ряды, намекали, мимоходом заглянет и Батька, что вполнепоходило на правду. Пока что обустроенное поле, где не маячило ни одной живойдуши, выглядело чуточку странновато, как покинутый жителями город.

Взглянув на часы, Данил решил, что пора потихоньку ивыдвигаться к месту.

Свернул в коротенькую улочку из десятка домиков, непо-сибирски субтильных, казавшихся почти игрушечными — ни бревен, ни кирпича,лишь тоненькие доски, благо мягкий европейский климат позволяет, — свернулнаправо, спустился в крохотный овражек, образовавшийся от высыхающего ручья.Первый раз Данил тут побывал десять лет назад, с тех пор ручей мелел, словно быистаивал, становился все уже, зарастал зеленой травкой, подергивался густойтиной.

Сейчас он уже и не струился — неподвижно стояла унылаязеленая вода, шириной в полшага. Очень похоже, к следующему году исчезнетокончательно…

Поднялся на крутой пригорочек. Справа был темный сосновыйлесок, неотличимый от иных шантарских окрестностей, а прямо перед ним —множество вросших в землю серых плит, накренившихся, поваленных. Старинноееврейское кладбище — нынешняя деревушка в полсотни дворов, Граков был некогдагородом, основанным лет семьсот назад, процветал и мог похвастаться многими,ныне позабытыми, памятными событиями: именно здесь королевский подскарбий ЯнГевелло настиг бежавшую с любовником юную супругу и сгоряча порубал обоихзаодно с возницей; именно здесь перед Березиной ночевал у костра кто-то изнаполеоновских маршалов; именно здесь подносили хлеб-соль Пилсудскому вдвадцатом.

Ни единой буквы на памятниках уже нельзя было разобрать —очень уж старое кладбище, настолько, что никаких родственников не осталось.Напрямик вела давным-давно протоптанная дорожка, полоса плотно убитойжелтоватой земли среди жесткой низкой травы, и Данил пошел по ней, сгараясь ненаступать на осколки серого камня. Наглядная иллюстрация к Екклезиасту: ивозвратится прах в землю, чем он и был, суета сует, все — суета…