chitay-knigi.com » Разная литература » Мы – электрические. Новая наука об электроме тела - Салли Эди

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 91
Перейти на страницу:
Кеннеди) прекрасно осознавали все возможные риски, прежде чем совершили экспериментальные полеты. Но не существует никакого стандартного набора информации, которую врачи должны сообщать добровольным участникам клинических испытаний. Люди участвуют в испытаниях новых инвазивных нейротехнологий в одинаковой степени из альтруистических соображений и в надежде на то, что испытания позволят найти новый способ лечения или помощи. Иногда добровольцы вызываются участвовать в испытаниях от отчаяния и под впечатлением от ошибочных идей, вызванных “вдохновляющим порно”. Френч это безмерно раздражает, поскольку люди, соглашающиеся на участие в испытаниях, – это не морские свинки, и их не следует унижать снисхождением или завлекать ложной надеждой.

Поручать человеку роль летчика-испытателя этически оправдано только в том случае, если тот полностью осознает, что что-то может пойти не так, и действительно понимает, на что данная технология способна, а на что – нет. На сегодняшний день в этом вопросе нет полной ясности. “Мы должны быть совершенно откровенны с людьми по поводу того, что эти испытания могут дать им лично”, – считает Френч. Но у врачей не существует стандартов, которых они должны придерживаться в беседе с добровольными участниками клинических испытаний.

В любом случае каждый исследователь, занимающийся разработкой биоэлектрических устройств, обязан учитывать этический аспект медицинского протезирования. Нам известны мрачные истории людей, которым встраивали имплантаты против их воли, но что мы знаем об удалении имплантатов? Иногда экспериментальные имплантаты изымают у пациентов против их воли после развала производящих компаний. Пару лет назад я провела несколько часов на конференции по нейробиологии, где беседовала на эту тему с нейробиологом и философом из Университета Тасмании Фредериком Гилбертом, который занимается вопросами извлечения имплантатов.

Гилберт обращает особое внимание на главный этический вопрос: будущим участникам испытаний часто не рассказывают о том, что произойдет с их устройствами впоследствии. Исследователи из Университета Райса и Медицинского колледжа Бейлора выяснили, что участники испытаний обычно плохо представляют себе судьбу своих протезов после завершения исследований.

Типичный пример – человек с таким заболеванием, которое снижает качество жизни и не поддается воздействию обычными методами. Может быть, он больше не может водить машину или ходить на работу. В качестве последнего средства он присоединяется к клиническим испытаниям протеза в надежде изменить ситуацию. И протез работает. Человек вновь водит машину, строит планы и возвращается к нормальной предсказуемой жизни, которая большинству из нас кажется чем-то само собой разумеющимся.

Но его протез – экспериментальное устройство, и когда нейротехнологическая компания, вживившая устройство, обнаруживает, что оно помогает не всем участникам испытаний, она разоряется. Неплатежеспособная компания больше не может поддерживать работу устройств и требует вернуть их обратно. А это означает, что будет следующая операция на мозге для извлечения экспериментального устройства. Но пациент не готов вернуться к той жизни, которую вел до имплантации. Он не подозревал, что у него отнимут устройство и будут проводить еще одну операцию на мозге. “И вот как, по-вашему, следует возвращать такие устройства? – спросил меня Гилберт. – Охотиться на этих людей, что ли? Это уже напоминает фильм «Бегущий по лезвию»”[450].

Если какая-то совсем новая технология оказывается успешной, пресса взахлеб рассказывает о парализованных людях, которые опять едят виноград, или о результатах испытаний, раскрывающих новые возможности мозговых имплантатов. Но что происходит после завершения испытаний? Тут пресса ведет себя уже гораздо более сдержанно.

Возможно, вы задаетесь вопросом: а почему нельзя оставлять такие устройства внутри организма? Обычно дело в том, что они требуют долгосрочной технической поддержки, которую потерпевшая крах компания уже не может обеспечить. Нужно менять батарейки в стимуляторах или настраивать частоту импульсов. Это означает, что люди с протезами в сером веществе мозга должны иметь возможность обратиться к специалисту, который умеет проводить такие проверки. В редких случаях такая возможность есть – например, если вашими клиническими испытаниями руководит Хелен Мейберг. Мейберг можно назвать экспертом по глубокой стимуляции мозга: после долгой и удачной карьеры в Университете Эмори она перешла в Центр передовой контурной терапии, только что созданный при Медицинской школе Икана госпиталя Маунт-Синай в Нью-Йорке. По ее словам, когда вы ставите пациентам протезы, вы этих людей “приобретаете”. “Не в том смысле, что вы можете делать с ними все, что захотите, а совсем наоборот”, – комментирует она. Специалисты несут за них пожизненную ответственность. Мейберг очень яростно отстаивает эту идею и борется за то, чтобы оставлять участникам испытаний устройства для глубокой стимуляции мозга после завершения экспериментов. Но она – большой авторитет в нейробиологии, в ее распоряжении имеется множество полномочий, возможности института и университетское финансирование.

Профессор права из Стэнфорда Хэнк Грили является экспертом по биологической этике. Он считает, что до того, как специалисты в области нейроинженерии или биоэлектричества начнут проводить какие-либо испытания, их компании или университеты обязательно должны инвестировать средства в эти проекты. “Некий общий фонд, который позволит людям сохранить устройства, поддерживать их и чинить, и менять в них батарейки, – считает он. – Эти люди – не подопытные крысы. Нельзя встроить им протезы, собрать нужные вам сведения и потом просто удалить устройства”.

В настоящее время Френч предоставляет экспертные консультации нескольким комитетам по нейроэтике и по защите прав пациентов, в том числе в Национальном институте здоровья, инициативе BRAIN и Институте электрической и электронной инженерии, который вырабатывает руководство по нейроэтике в отношении применения медицинских и нейротехнологических устройств. Эти новые стандарты должны обеспечить предоставление всей необходимой информации добровольцам, участвующим в испытаниях методов глубокой стимуляции мозга, стимуляции спинного мозга и других нейротехнологических методов последнего поколения. Это часть более масштабной инициативы, которая привлекает все более широкое внимание – в частности, в 2021 году она была законодательно утверждена в Чили[451].

Не играйте с электричеством

Чем больше у нас будет хорошо информированных добровольцев, тем быстрее будут расширяться наши знания о нейронных имплантатах, электроцевтике и других методах электрического вмешательства. Однако электрическая стимуляция – не единственный способ воздействия на наши нормальные биоэлектрические функции.

Сегодня мы начинаем искать “электрические лекарства” будущего среди препаратов, действующих на ионные каналы, которые используются уже несколько десятилетий. Такие препараты должны управлять ионными каналами – блокировать их, открывать или каким-то еще образом влиять на их состояние. Как мы обсуждали в седьмой и восьмой главах, более глубокое понимание их роли в проведении биоэлектрических сигналов позволяет проводить новые исследования и перепрофилировать эти препараты для использования в противораковой терапии и регенеративной медицине. Но с этим пониманием приходит один тревожный вопрос: мы уже используем так много подобных лекарств, но осознаем ли мы до конца, как они влияют на наш электром? Может, пора уже это выяснить?

Мы начали использовать лекарственные препараты, действующие на

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 91
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности