— Любовь моя, — кричал я, — я не опоздал?Может быть, эти негодяи уже…

— Нет друг мой, — сквозь слезы отвечалаКлотильда, — нет, твоя жеца осталась верна тебе — униженная, растоптанная,но не обесчещенная. О Боршан, для чего ты привел меня в этот дом?

— Успокойся, мой ангел, все страшное уже позади. У миссБовел есть враги, и это вторжение — дело их рук. Но я привел подмогу, ихсхватили, и мы можем спокойно провести здесь остаток ночи.

Клотильда успокоилась не сразу; наконец немного пришла всебя, и мы улеглись в постель. Сильно возбужденный предыдущей сценой,доведенный почти до исступления от того, что держу в объятиях поруганнуюкрасоту и добродетель, я проявил чудеса стойкости и выносливости… Хотя этомупрелестному созданию недоставало извращенного воображения ее сестры, онавозмещала этот недостаток пылом и вдохновением, не говоря уже о потрясающекрасивых физических достоинствах. Невозможно было иметь более нежную кожу,более волнующие изгибы тела, а ее интимные прелести могли свести с ума когоугодно. Попутно замечу, что Клотильда была абсолютно не искусна в распутстве,глуха к его тайным удовольствиям и даже не догадывалась о том, что можносовершить путешествие по узкой обходной тропинке Цитеры[87]. —Знаешь, мой ангел, супруг должен сорвать первые плоды в брачную ночь, и кольскоро у тебя из нетронутого осталось только это, — сказал я, касаясь еезаднего прохода, — надеюсь, ты мне не откажешь.

С этими словами я взялся за ее крутые бока и, совершивподряд пять актов содомии, довел свое семя до кипения, однако сбросил я его вее влагалище. И вот в тот момент Клотильда, может быть, потому, что была сомной более страстной, чем с Тилсоном, зачала несчастную дочь, которую я увиделтолько много лет спустя.

К рассвету я настолько устал от своей богини, что если быКлотильда могла заглянуть в мои мысли, она никогда бы не уехала из Лондона, даи сам я вряд ли стал бы настаивать на этом; однако она могла пригодиться мне вовремя путешествий, и мы стали готовиться к отъезду. С моей помощью Клотильдасобрала все свое богатство, которое в общей сложности составляло двенадцатьтысяч гиней и которое мы захватили с собой. Мы покинули Лондон через два годапосле того дня, когда моя нога впервые вступила в этот город.

Поскольку я всегда мечтал посетить северные страны, мыпоехали в Швецию. Путешествие наше длилось уже девять или десять недель, каквдруг однажды, оглянувшись на прошлые события, Клотильда упрекнула меня занасилие, которое я употребил для того, чтобы завоевать ее сердце. Мойнемедленный ответ был сформулирован в таких красноречивых словах, что моядорогая женушка сразу поняла, что я готов заставить ее совершать преступления,но ничуть не расположен выслушивать ее раскаяния. Клотильда разрыдалась, когдая рассказал ей всю правду о том, что произошло на самом деле.

— И каждая деталь, — сказал я в завершение, —была подготовлена мной; желание избавиться от твоей сестры и твоего мужа,которых я сношал немилосердно, желание прочистить и твои трубы, а заоднозавладеть твоими деньгами, убив твоего отца, — вот, сладкая моя, истинныемотивы моего поведения. Кроме того, ты должна зарубить себе на носу, чтодействовал я ради своего блага и удовольствия и никогда не думал о тебе. Ещемогу прибавить, дорогая, что я всегда мечтал посвятить себя гнусному пороку искрывал это от тебя, чтобы ты не мешала мне, а напротив того — помогала, хотябы невольно.

— В таком случае, сударь, какая, на ваш взгляд, разницамежду рабыней и женой?

— А ты что скажешь на это: какая, по-твоему, разницамежду рабыней и женой?

— Ах, Боршан, почему вы не сказали мне об этом сразу, втот первый день, когда я встретила вас? Как горьки и бессильны теперь этислезы, которые я проливаю о своей несчастной семье!

— Перестаньте рыдать, мадам, — резко и угрожающепроизнес я, — и не стройте больше иллюзий касательно своей судьбы: я ждуот вас беспрекословного повиновения. Если мне захочется вот в эту самую минутуостановить карету и заставить вас пососать член кучера, вы сделаете это,дорогая, сделаете непременно. А если нет, я тут же вышибу вам мозги.

— Боже мой, что я слышу, Боршан? Неужели это и естьваша любовь?

— Я вовсе не люблю вас, мадам, что это вам взбрело вголову? И никогда не любил: я хотел ваши деньги и вашу задницу, я получил и тои другое, и может случиться, что очень скоро мне надоест второй упомянутыйпредмет.

— Тогда меня ждет участь Клеонтины?

— Только с вами я, пожалуй, обойдусь без таинственностии уж наверняка сделаю —это более артистично и искусно.

Тогда Клотильда решила употребить оружие своего пола: онанаклонилась ко мне с намерением поцеловать и увлажнить мою щеку своими слезами,но я грубо оттолкнул ее.

— Как ты жесток, — проговорила она, захлебываясьслезами. — Если ты хочешь оскорбить мать, имей, по крайней мере, уважениек бедному созданию, которое будет обязано жизнью твоей любви, ведь я беременна…Прошу тебя остановиться в первом же городе, потому что я чувствую себя не оченьхорошо.

Мы остановились, и Клотильда которую сразу же отнесли впостель, серьезно заболела. Придя в бешенство от того, что пришлось прерватьпутешествие из-за существа, к которому я начинал питать самое искреннееотвращение, и от того еще, что всегда ненавидел беременных женщин, я ужесобирался плюнуть на все и оставить жену и будущего ребенка в приюте, как вдругв коридоре меня остановила какая-то женщина и попросила на минутку зайти в еекомнату. Великий Боже, каково же было мое удивление, когда я узнал прелестнуюпомощницу принцессы Софии, ту самую Эмму, о которой уже рассказывал!

— Какая неожиданная встреча, мадам, — сказаля, — и к тому же очень счастливая! Вы здесь одна?

— Да, — отвечала прелестница, — мне такжепришлось бежать от своей ненасытной и тщеславной госпожи, черт ее возьми совсеми потрохами! Вы очень благоразумно поступили, проявив в тот раз такуюрешительность. А ведь вы не знали и, возможно, не знаете до сих пор, какуюсудьбу готовила для вас ее коварная политика. Она сказала вам, что бургомистр сней заодно, но она солгала; это вы должны были устранить его с дороги, и еслибы все сорвалось, быть бы вам покойником. Принцесса пришла в отчаяние ибешенство после вашего бегства, но все-таки продолжала плести свои гнусныеинтриги еще два года и наконец настояла, чтобы это убийство совершила я. Будьздесь речь об обычном преступлении, я бы, конечно, согласилась, потому чтопреступление забавляет меня, я люблю встряску, которую оно производит в моеморганизме и которая приводит меня в восторг, а поскольку мне чужды всякиепредрассудки, я отдаюсь этому без страха и после этого никогда ни о чем нежалею. Но такое серьезное дело было не по мне, и я последовала вашему примеру,чтобы не сделаться жертвой принцессы, потому что не захотела быть еепомощницей.