А потом думать о женитьбе ему стало просто некогда. Всталвопрос о расширении производства, о строительстве второго завода, о выпускеновых моделей самолетов, и Джо снова с головой ушел в работу. К осени он ивовсе перестал вспоминать о том, что они собирались пожениться.

Кейт, впрочем, тоже была занята настолько, что на Деньблагодарения они даже не сумели вырваться в Бостон. Только неделю междуРождеством и Новым годом они провели с ее родителями, но визит этот оказалсянеудачным. Элизабет злилась на них за то, что они до сих пор не объявили освоей помолвке, и разговаривала с Джо сквозь зубы. Джо нервничал, и Кейт нерешалась напомнить ему о свадьбе. Это был для него больной вопрос, и Кейтначала понемногу склоняться к мысли, что поскольку они все равно живут вместе,как супруги, им вовсе не обязательно спешить с официальным оформлением ихотношений. Лишь раз или два она вскользь касалась этой темы, но Джо неизменнооказывался слишком занят решением каких-то важных задач, чтобы обсуждать с нейвопрос о браке.

И он действительно был очень занят. Ему было только тридцатьшесть, но он уже считался «человеком номер один» в авиационной промышленностистраны. Предприятие, которое Джо создал всего год назад фактически на пустомместе, оказалось настоящей золотой жилой. Оно приносило совершеннофантастические доходы, однако прибыль интересовала Джо, лишь поскольку онаозначала новые производственные площади, новые разработки, новые опытные моделисамолетов, которые он по-прежнему разрабатывал практически в одиночку. Впоследнее время Кейт почти не видела Джо: все свое время он проводил либо навстречах и переговорах, либо в воздухе, испытывая собственные самолеты. Правда,Кейт тоже была очень занята. Джо дал ей настоящую работу, и теперь она захороший оклад возглавляла отдел по связям с общественностью. Но Кейт нужны быливовсе не деньги. Со временем она все яснее понимала, что ей необходима своясемья — муж и дети — а Джо, судя по всему, окончательно раздумал на нейжениться. Особенно тяжело ей было общаться с родителями. Элизабет вовсеуслышание заявляла, что «черного кобеля не отмоешь добела», и настаивала,чтобы Кейт бросила его и вернулась в Бостон. Кларк был менее категоричен,однако и он все чаще с горечью думал о том, что его красноречие пропало втуне.На носу было лето, а Джо вот уже несколько месяцев подряд не вспоминал, что онис Кейт собирались пожениться.

Через два года после его возвращения из небытия и ровночерез год после того, как он сделал ей предложение, Кейт наконец прямо спросилаДжо, собирается ли он исполнить свое обещание. Неизвестность ей осточертела,она хотела знать точно, что он по этому поводу думает и что собираетсяпредпринять. Или не собирается.

— Мы когда-нибудь поженимся, Джо? — спросила она, усадивего на диван и затворив дверь, чтобы он снова не улизнул на одно избесчисленных производственных совещаний или на встречу с инвесторами. —Или, может быть, ты передумал? Скажи мне прямо, я не обижусь.

Джо ответил не сразу. В последнее время он сознательноизбегал любых разговоров на эту тему, потому что не мог не признать: как-тонезаметно для себя он вернулся к своим первоначальным взглядам и установкам.Брак снова стал казаться ему ярмом, арканом, привязью, способной лишить егосвободы. Кроме того, — и Джо не раз признавался в этом Кейт, — онпо-прежнему не хотел заводить детей. В мыслях он часто возвращался к этомувопросу и точно знал — это не для него. Джо нужен был только его бизнес, егосамолеты и Кейт — чтобы возвращаться к ней вечером. Вопящие младенцы, бутылочкис кашкой, мокрые пеленки в ванной, на кухне и везде, где только найдетсясвободное место, — эта перспектива пугала его до тошноты. Джо не забылсвое детство и не имел ни малейшего желания снова сталкиваться с ним в любойформе, к тому же ему не хотелось ни с кем делить Кейт.

— Ты имеешь в виду, что даже если мы поженимся, детей унас все равно не будет? — переспросила Кейт, когда он без обиняков изложилей свою программу.

Джо был неприятно поражен выражением ее глаз. Для нее это недолжно было быть новостью: он и раньше довольно прозрачно намекал ей, что нехотел бы заводить детей в ближайшем будущем. Но она либо вовсе пропустила егослова мимо ушей, либо вообразила, что он передумает… Ей и в голову не пришло,что это — его сознательное и твердое решение.

— Именно это я и имею в виду, — ответил он, струдом сдерживая раздражение. — Я не хочу заводить детей. Я так решил.

Эти последние слова Кейт восприняла как пощечину. Ейпоказалось, что он оплевал все, во что она верила и о чем мечтала. Она всегдахотела иметь детей и до последнего надеялась, что, когда они поженятся, Джо,быть может, передумает. Но все разговоры о свадьбе заглохли много месяцевназад, и ей вдруг стало ясно, что Джо может просто-напросто отказаться отсвоего слова.

— И что ты теперь думаешь делать? — спросила она.

— Ты о чем? — Джо взглянул на нее исподлобья,словно приготовившись защищаться.

— О нас. О том, что мы собирались пожениться. Илитеперь это тоже исключается?

Вопрос прозвучал очень обидно и резко, но Кейт этого незаметила — она была слишком огорчена нежеланием Джо подарить ей ребенка.

— Не знаю, — уклончиво ответил он. — Тыдействительно считаешь, что это нам необходимо? Зачем жениться, если мы всеравно не собираемся заводить детей?

Он снова закрывался, уходил в себя, отгораживался от нееглухими стенами, и Кейт почувствовала, что ее охватывает глухое отчаяние.

— Ты это серьезно? — Ей вдруг показалось, чтоперед ней чужой, незнакомый человек.

— Послушай, Кейт… — Джо поморщился. — Неужели надоговорить об этом именно сейчас? У меня завтра важная встреча, и мне хотелось быотдохнуть. — Он выглядел очень недовольным и явно стремился поскореезакончить неприятный разговор.

Каждый раз, когда Кейт заговаривала о браке, Джо ощущал себялисицей, которую охотники гонят под выстрел, к тому же совесть его была несовсем спокойна. Ведь он действительно обещал, что они поженятся, и теперьчувствовал себя виноватым перед ней. А сознание вины было для него хуже всего.Оно означало для него страх и боль, оживляя в памяти давние детские кошмары иголоса из прошлого, которые наперебой обвиняли его в том, что он слишком многоест, слишком быстро вырастает из обносков, которые доставались ему от старшихдетей, слишком плохо учится…

— Мы говорим о нас, о нашей жизни, о нашем будущем, —напомнила ему Кейт. — Мне кажется, что это гораздо важнее любых деловыхпереговоров.

Она тоже сдерживалась из последних сил, и в ее голосе Джопослышались визгливые нотки. Сейчас Кейт говорила точь-в-точь как ее мать.

— Но почему нужно решать это именно сегодня? —раздраженно бросил Джо, и Кейт вздрогнула.

Он продолжал отдаляться от нее, и ей захотелось схватить егоза плечи и как следует встряхнуть, чтобы заставить опомниться, прийти в себя.Но она понимала, что любое действие только еще больше напугает его и заставитобратиться в паническое бегство. В эти минуты они оба балансировали надпропастью, но спастись могли только вместе — или вместе погибнуть. Кейт этопонимала, но Джо, по-видимому, думал только о собственном спасении. Спасениезаключалось для него в немедленном бегстве, и Кейт ясно видела это, но ничегоподелать не могла. Ей и в голову не приходило, что сейчас лучше всего былооставить его в покое, дать ему уползти в нору, чтобы зализать свои раны. Дляэтого ей не хватило мудрости, обычной житейской мудрости, которая приходиттолько с годами. К тому же ею начинала овладевать тихая паника, которая путаламысли и застилала взор.