Задыхаясь, она упала снова под куст, заползла под ветви.Связанные кисти рук распухли, побагровели, налились кровью так, что веревкиврезались глубоко. Она попробовала развязать зубами, начало получаться, но сновапослышался топот.

Между деревьями показался черный дракон, но побежал вроде бымимо. Некоторое время она выжидала, топот в самом деле начал удаляться.Приподняла голову выше, глядя поверх куста, дракон остановился, довольно резвобегает кругами, опустил морду до самой земли. От его мощного дыхания взлеталиклубы пыли.

Блестка застыла, дракон бегает по ее следам!.. Как раз в томместе она тогда заметалась, выбирая направление. И вот сейчас дракон повторяеткаждое ее движение… С остановившимся сердцем она видела, как дракон поднялголову, взгляд уперся в кусты, за которыми она пряталась. Едва дракон сделалпервый шаг, она поспешно начала отползать, ноги соскользнули, она провалилась вяму, оставшуюся от вывернутого бурей дерева, яма полна сухих листьев, обрадоваласьи старательно зарылась, как испуганная мышь. От прелой травы и прошлогоднихлистьев пахнет настолько гадостно, что даже дракона стошнит, но главное, ничегоне учует…

Она услышала тяжелые шаги. Земля слегка подрагивала, кустызатрещали. Потом шаги остановились. Блестка задержала дыхание. Слышалсястранный шелест, листья шевелились, она вжималась в землю, глаза зажмурилаплотно-плотно..

Сильный порыв жаркого ветра опалил ей щеку. Листьяразлетелись, как вспугнутые бабочки. Она в ужасе распахнула глаза. На краю еенеглубокой ямы сидел громадный дракон. Блестка успела увидеть, как пасть егоугрожающе распахнулась, блеснули страшные, как острые ножи, клыки. Жуткая пастьстремительно надвинулась, жаркий воздух опалил лицо. Блестка вскрикнула и потеряласознание.

Сперва она услышала легкий успокаивающий треск. Справатолчками шло тепло. Так греет костер, пламя которого ветер лениво перекатываетиз стороны в сторону. Блестка чуть-чуть приподняла веки, лес ресниц создавалпричудливый размытый узор, но рассмотрела Ратшу. Залитый ярким полуденнымсолнцем, сидит по ту сторону костра к ней боком.

Блестка чуть повернула голову. В десятке шагов на солнцеблестела металлом темная туша дракона. Иггельда не видно, но едва попробовалаеще чуть повернуться, делая вид, что все еще в бессознательном состоянии, надголовой раздался насмешливый голос:

– Может, хватит прикидываться?

На фоне яркого синего неба и мелких облачков Иггельд шел какогромный сказочный великан. С плеча свисал огромный олень, глаза ужепотускнели, в шее торчала стрела. Иггельд смотрел на Блестку сверху внизраздраженно и насмешливо. Земля вздрогнула от удара, оленья туша оказаласьперед костром. Ратша вытащил нож и сразу же принялся снимать шкуру. Чернышвскинул голову, ноздри жадно раздувались, чуя свежую кровь.

Блестка села, руки и ноги не связаны, целы, только багровыеотметины на том месте, где совсем недавно была веревка. Щеку саднит, явносодрала кожу до крови. Повозка на том же месте, а ведь на коне мчалась, какптица, ускакала далеко. Сердце сжалось, не умом, а всем существом ощутила, чтодля этих с драконом это вовсе не расстояние.

– Не знаю, – огрызнулась она, – что спугнуловашего зверя…

Иггельд повел плечами, разминая затекшее тело. Глаза егостали темными, злыми. Он присел перед костром на корточки. Серые глазанеотрывно смотрели в костер.

– Спугнуло? – переспросил он. – Почемуспугнуло?

Она сказала с негодованием:

– Он же бросился меня… есть!

– Есть? Этот дурак облизал тебя с головы до ног!

Она повернулась к дракону. Тот приоткрыл один глаз, сновазакрыл, но ей показалось, что он ей подмигнул.

– Облизал?.. Меня облизывала твоя жаба?

– Если бы мы не подоспели, – буркнулИггельд, – зализал бы до смерти. А там бы и помер.

– Помер?

– Ну да. Ты же ядовитая, верно? Так что зряприкидывалась, что без памяти.

Она стиснула зубы, но смолчала. Куяв решил, что онаприкидывалась, а это, может быть, даже лучше для ее гордости. Не испугалась, апросто прикинулась. Военная хитрость, чтобы обмануть врага. Обмануть ипобедить.

– Я испугалась, – сказала она мрачно, – и всамом деле…

Его взгляд смягчился. Даже каменные губы дрогнули иедва-едва раздвинулись в намеке на улыбку. Но тут же его глаза сталинепроницаемы.

– Ратша, – сказал он твердым голосом, – тыприсматривай за этой… испуганной. Что-то я не очень верю в такой испуг.

И руки пора связать. А я пока соберу все… награбленное. Этокуявское, и надо вернуть куявам.

Ратша хмыкнул, отложил нож. Блестка смотрела, как он принескожаный мешок, на свет появилась веревка. Блестка протянула руки, Ратша покачалголовой.

– Лучше я свяжу их за спиной, если ты не против.

– Какие вы, куявы, вежливые, – съязвилаона. – А если я против?

– Ты ж сама сказала, что мы вежливые, – напомнилРатша. – Но не сказала же, что дураки?

* * *

Чтобы не лазить в повозку за сокровищами, Иггельд двумяударами выбил дверцу и снес всю боковую стенку. Золото и драгоценностизаблестели на солнце. Черныш по его властному окрику лег рядом, Иггельд ссыпалв кожаные мешки золотые монеты и драгоценные камни из сундука, опорожнил вселарцы, а мешки затащил на спину дракона и тщательно укрепил. Ратша покачалголовой – сколько красивых вещей оставляют, выбрал три ларца и четырешкатулки, отделанные золотом и с драгоценными камнями в крышках, тоже отнес наспину дракона.

– У меня есть, – сказал он загадочно, – комутакое подарить.

– Да-да, – подтвердил Иггельд лицемерно. –Всем по одному камешку, понятно.

Ракша обиделся:

– Я что, дурак?.. Подарю всего один. Остальные прозапас.

Иггельд сходил за пленницей, ее руки на этот раз связаны заспиной, из-за чего плечи вызывающе отведены назад, а грудь туго натянулаплатье. Она сразу устремила на похитителя взгляд, преисполненный, именнопреисполненный, ненависти и презрения.

– Поедешь с нами, – объявил он. – Ты знатнаяартанка, отрицать бесполезно. Я не понял только, почему одна в дикой степи…

– Со мной были двое, – ответила она сгоречью. – Вы их подло убили.

– Ну да, – буркнул он. – Если вы, тодоблестно и благородно, если мы – подло. Ладно, ты не ответила!

– Это моя степь, – ответила она дерзко, но помимоволи в ее голосе прозвучала грусть. – Здесь все родное, мне боятьсянечего. Хотя брат, конечно, настаивал на большом отряде для охраны. Я как развчера отправила их обратно.

– Мальчики рвались на войну, – сказал онпонимающе. – Тогда понятно. А эти золотые украшения – лишь подароклюбящего брата любимой сестре?