Лимузин доставил его в отель, где кто-то из младших служащихкомпании забронировал для него люкс и проследил за тем, чтобы в номере было всенеобходимое. Люкс состоял из двух обычных номеров, соединенных между собойвнутренней дверью, которую отпирали, когда приезжала какая-нибудь важная шишка.Предполагалось, что в одном из них Майкл будет жить, а в другом — проводитьсовещания и встречи. На самом деле Майклу было достаточно одной комнаты сванной. — Он не особенно обращал внимание на окружающую обстановку.

Всю запланированную на сегодня работу Майкл закончил толькок девяти вечера. Когда ушли последние из посетителей, он почувствовал себясовершенно разбитым и смертельно уставшим. Как-никак в Нью-Йорке, было сейчасдвенадцать ночи, а он еще встал достаточно рано. Больше всего Майклу хотелосьзавалиться спать, но он решил, что надо обязательно что-нибудь съесть, чтобысохранить хоть какие-то силы на завтра. И, набрав номер коридорной службы, онзаказал себе бифштекс и кофе.

В ожидании заказа он распустил галстук и сел на диван,положив ноги на кофейный столик. День выдался действительно нелегкий, но —Майкл был очень доволен тем, что он сумел сделать за сегодня. Несколько встреч,состоявшихся в течение дня, прошли на редкость плодотворно. Надо только незабыть встретиться завтра с представителем генподрядчика, чтобы… чтобы…

Глаза Майкла сами собой закрылись, и он начал было погружатьсяв сон, как вдруг в ушах его явственно прозвучал голос матери. «Ты позвонил этойМари Адамсон?» — строго спросил голос, и Майкл, вздрогнув, открыл глаза.

В комнате, разумеется, никого не было. Из распахнутой дверив соседний номер просачивался в гостиную сигарный дым и запах виски, которое онзаказал, чтобы выпить с участниками встречи за успешное сотрудничество. «Должнобыть, это виски играет со мной такие штуки…» — подумал Майкл устало, но вопросматери никак не шел у него из головы, и он посмотрел на часы.

«В самом деле, почему бы не позвонить этой мисс Адамсонсейчас», — подумал Майкл. По крайней мере, это поможет ему скоротать времяи не заснуть в ожидании бифштекса.

Убрав ноги со столика, Майкл водрузил на него свой кейс и,порывшись в нем, достал листок бумаги с телефонным номером несговорчивойфотохудожницы. Держа его в руке, Майкл поставил телефонный аппарат рядом ссобой на диван и позвонил.

Трубку взяли на третьем или четвертом гудке.

— Алло? — сказал низкий и приятный женский голос.

— Добрый вечер, мисс Адамсон. С вами говорит МайклХиллард, президент корпорации «Коттер-Хиллард»…

Услышав эти слова, Мари едва не выронила телефонную трубку,и ей пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы взять себя в руки.

— Очень приятно, — сдержанно ответила она. —Как я понимаю, вы в Сан-Франциско, мистер Хиллард… Что ж, для меня это большаячесть.

Она говорила отрывисто и коротко, как будто была оченьсердита или нервничала, и Майкл подумал, что выбрал не самый удачный момент длясвоего звонка. А может, она просто не любит, когда ее беспокоят дома?..Впрочем, ему-то что за дело?

— Да, мисс Адамсон, я в Сан-Франциско, и отчасти в этомвиноваты вы. Скажите, не могли бы мы встретиться? Нам нужно обсудить нескольковопросов.

— Нет, мистер Хиллард, нам нечего обсуждать. Мнеказалось, я дала это ясно понять сначала мистеру Эйвери, потом — вашей матери.Повторю и вам: ваше предложение меня абсолютно не интересует.

Она старалась говорить ровным голосом, но ее вью трясло, арука, до боли в суставах сжимавшая телефонную трубку, стала скользкой.

— Должно быть, меня просто забыли предупредить… —ответил Майкл чуть более напряженным голосом. — Кстати, после вашейвстречи с моей матерью с ней случился сердечный приступ. Я уверен, Что этопростое совпадение, не имеющее никакого отношения к вашему разговору, однакоименно из-за этого я совершенно не в курсе того, о чем вы говорили и к чемупришли. Как вы понимаете, нам всем было немножко не до того…

— Да, я понимаю… — Мари запнулась. — Я искреннесожалею, мистер Хиллард… Надеюсь, миссис Хиллард поправилась?

— Да, вполне… — Майкл невольно улыбнулся. — Напрошлой неделе она вышла замуж и в настоящий момент находится на Майорке. Они смужем совершают свадебное путешествие.

«Как мило!.. — подумала Мари. — Эта гадинасовершает свадебное путешествие! Исковеркала мне жизнь и спокойненько укатила вЕвропу отдыхать!» От злости ей хотелось заскрежетать зубами или вдребезгирасколотить трубку, но она сдержалась.

— Но это к делу не относится, — сказалМайкл. — Так когда мы можем встретиться?

— Я уже сказала вам — никогда.

Она произнесла эти слова уже с неприкрытой ненавистью, ноМайкл только закрыл глаза. Он слишком устал, чтобы его могли волновать чьи-тоэмоции.

— Хорошо, мисс Адамсон, пусть будет по-вашему. Еслипередумаете — позвоните. Я остановился в «Ферменте».

— Я не передумаю.

— Не будьте столь категоричны.

— Спокойной ночи, мистер Хиллард.

— Спокойной ночи, мисс Адамсон. Он дал отбой, а Мариеще долго стояла возле тумбочки, держа в руках молчащую трубку. Она не ожидала,что он так быстро закончит разговор. Да и голос… Как он не похож на прежнегоМайкла! Этот… мистер Хиллард говорил как смертельно уставший, опустошенный,выжженный внутри человек, которому совершенно безразлично, что творится вокруг.Что с ним произошло за последние два года? Что с ним сделала Марион?..

Не переставая думать об этом, Мари медленно опустилась напуфик.

— У тебя такой грустный вид, дорогая… Что-нибудьслучилось? — спросил Питер, глядя через стол на Мари.

Мари, вертевшая в руках пустой бокал, отрицательно покачалаголовой.

— Нет, ничего не случилось. Просто я обдумываю однуновую работу. Ты же знаешь, когда у меня появляется новая идея, я всегдастановлюсь рассеянной.

Но она лгала, и они оба знали это. С тех пор как накануневечером в ее квартире раздался звонок Майкла, Мари как будто вернулась впрошлое. Во всяком случае, ни о чем другом она просто не могла думать. Катаниена велосипедах, ярмарка, пластмассовые голубые бусы, светлое кружевное платье ишапочка из голубого атласа, их романтическая поездка… а потом больничная палатаи бесстрастный голос Марион — таков был их с Майклом последний день. Одно задругим эти события разворачивались перед ее мысленным взором, словнобесконечная кинолента, и Мари смотрела и смотрела ее и не могла оторваться.

— Что с тобой, дорогая? Может, ты плохо себячувствуешь?

Да, она плохо себя чувствовала. Очень плохо, и ни один врачне мог ей помочь. Даже Питер — искуснейший хирург — не в силах был вырезать этивошедшие в ее плоть и кровь воспоминания. Существовал только один способ, чтобыизбавиться от них, но о нем Мари даже боялась думать.