ответила:

– Мы не далеко зашли вообще-то. Обратно через болото пойдем. Тебе интересно будет посмотреть. И вдвое короче выйдет.

Болото оказалось не то чтобы интересным – скорее, странным пространством. На некоторых участках оно напоминало саванну. Над упругими кочками одиноко торчали деревья, и казалось, все они сломлены или надломлены. Не верилось, что совсем рядом сухой светлый бор с мачтовыми соснами.

– Это какие деревья? – спросил Женя.

– Ольхи, – ответила Алеся. – Тревожные, правда? В Средние века, я читала, их колдовскими называли. Особенно осенью они такие… – Она поежилась. – Страшновато здесь, в общем.

Солнце скрылось в серой путанице набежавших облаков. Женя обвел взглядом темные водные бочажины, приземистые кусты. Огромная черная птица сорвалась с высокой кочки и полетела над болотным пространством. Он вздрогнул от неожиданности и, провожая птицу взглядом, сказал:

– Не удивительно, что столько мистики на болотную тему. Располагает, да.

– Это бусел полетел, – сказал Сережка. – Черный аист. Они в Красной книге, а тут дополна их. Мам, я быстрей побегу? – нетерпеливо спросил он. – Мы с Димкой договорились змея запускать. Которого Женя мне с Москвы привез.

– Вместе дойдем, – ответила Алеся. – Успеешь к Димке. Он здесь однажды заблудился, – объяснила она Жене. – Чудом в багну не затянуло.

– И ничего не заблудился, – проворчал Сережка. – Если б ты меня не нашла, я и сам бы вышел.

– Долго его искала? – спросил Женя.

– Не помню. У меня от страха сдвиг сознания произошел. Но оказалось, это даже хорошо.

– Почему?

– Ну… Мне тогда надо было кое-что решить. Не понимала, что мне делать. А здесь поняла.

– Первый раз слышу, чтобы ты говорила загадками, – заметил Женя.

– Да, я довольно скучная.

– Я совсем не то… – начал было он.

– Жень, а собака Баскервилей на таком болоте жила? – спросил Сережка.

Алеся наклонилась, собирая во мху багровые мелкие ягоды.

– Не совсем, но вроде, – ответил он.

– Ты был, где она жила?

– В Девоншире не был. В Лондоне только.

– Ого! Понравилось там?

– Да.

– Больше, чем в Африке?

– Наверное, больше. Хотя трудно сравнивать.

– А зачем ты тогда в Африку ездишь?

– Сережа, может, прекратишь задавать глупые вопросы? – поинтересовалась Алеся.

Вопрос был не глупый, но ответ на него занял бы слишком много времени. Да Женя и не уверен был, что может ответить. Даже себе самому.

– Попробуй. – Она протянула к нему ладонь. – Брусника. Можно набрать. Но у меня уже сил нет.

– Не надо набирать, – сказал Женя. – Этой хватит.

Пока он собирал твердые ягоды губами с ее ладони, Алеся незаметно погладила его пальцем по щеке. Он понял, что она не хочет, чтобы он жалел, что сказал об отсутствии в ней загадки.

Хотя идти по болоту было труднее, чем по бору, но деревня в самом деле оказалась близко. Холм со стоящим на нем застенковым домом появился неожиданно. Сережка сразу припустил вперед.

– Я не хотел тебя обидеть, – сказал Женя.

– Чем?

Алеся улыбнулась.

– Про загадку ляпнул не подумав.

– Ты не обидел, – сказала она. – Ты устал.

– С чего ты взяла?

– Чувствуется. Не в постели, не волнуйся. Вообще не физически. В общем, отдыхай, да и всё. Неделю-то отдыха заслужил за свою Африку, а?

– Не знаю. – Алеся так сказала об этом, что он не удержал улыбку, и она, дурацкая, растянулась на все лицо. – Я про усталость как-то не думал.

– Я тоже. А теперь в тебе ее заметила. Пойдем.

И они пошли к холму, сверкающему под вышедшим из облаков солнцем.

Глава 12

– Мам, – сказал Сережка, – ты правда думаешь, что я малой еще?

– С чего ты взял?

Алеся постаралась произнести это самым невозмутимым тоном. Но, произнося, понимала, что вряд ли его обманет.

– А чего вы с Женей делаете вид, что просто так дружите? Я ж слышу, как ты под утро по лестнице спускаешься. Ну и спала бы у него. А то из-за меня…

– Не из-за тебя, сынок, – сказала она.

– А из-за кого?

Это Алеся не очень-то могла объяснить и себе самой. Но объяснить Сережке было необходимо. Она расправила на веревке покрывало, которое вывесила на солнце для просушки, и сказала:

– У Жени возникли сложные жизненные обстоятельства. Про какие-то я знаю, про какие-то нет. Я его пригласила в Багничи, чтобы он избежал опасности. И некрасиво этим пользоваться.

– Почему?

– Ну как будто говорю: раз на неделю приехал, так теперь на всю жизнь мне обязан.

– А он не обязан?

Вот и объясняй ему! Что ни ответь, выйдет нехорошо для мужской его будущей жизни.

– Сереж, всегда лучше думать, что делать самому, а не других поучать, – сказала Алеся. – И времени на поучения жаль, и смысла в них нет.

– Короче, спи у него, – по-деревенски грубоватым тоном сказал он. – Я уже давно всё про эти дела знаю.

– Интересно, откуда? – спросила Алеся.

Но ответа не последовало – сын поднырнул под развешанные на веревке одеяла, и стук калитки сообщил о том, что он убежал со двора.

Времени было жаль не то что на поучения – просто жаль было, что оно уходит.

Их багничская жизнь оказалась так гармонична, что не верилось, что на нее осталось два дня. И уж точно глупо было бы посвятить эти дни выяснению отношений на будущее, даже на ближайшее, а тем более на отдаленное, которое было для них обоих таким же взаимно неизвестным, как прошлое.

Алеся