– А зачем? – Количество вещественных доказательств по этому делу и так зашкаливало.

– Потому что трудно найти эксперта-криминалиста, который не любил бы всем сердцем хороший отпечаток пальца. И тому есть несколько причин… – Митч придвинулся к столу.

Ким догадалась, что сейчас ей прочтут лекцию об этих причинах.

– Это один из первых способов определения преступника путем криминалистической экспертизы, который не потерял своей актуальности с момента его первого использования в тысяча восемьсот девяносто первом году, несмотря на все достижения науки. Любой эксперт влюблен в эти переплетающиеся линии, сформированные бороздками, канавками и бугорками. Это те самые фрикционные гребни, которые обеспечивают сцепление с кожей каждый раз, когда вы берете в руки стакан или перелистываете страницу в книге. Эти линии формируют изгибы, петли, арки, которые являются основой современного метода идентификации с помощью отпечатков пальцев. Ведь это могут быть простые арки, одиночные петли, специфические завитки, аркообразные нагромождения, двойные петли, сексуальные спиральные завитки…

– Сексуальные? – переспросила Ким.

– Очень сексуальные, инспектор, – ответил криминалист, приподняв одну бровь. – Но любим мы их не только поэтому.

– Продолжай.

– Мы любим их за то, что они доказывают присутствие подозреваемого на месте преступления.

– То есть ты ищешь отпечатки пальцев, потому что считаешь, что в деле Манчини доказательств недостаточно? – заинтересованно уточнил Брайант.

Митч посмотрел на детективов, а потом расхохотался.

– Он что, действительно хочет получить ответ на этот вопрос?

– Полагаю, что мы оба хотим, – ответила Ким, складывая руки на груди.

– Со всем тем, что у вас есть на Джованни Манчини, я без всякого суда отправил бы его в тюремную камеру, запер ее и выбросил ключ.

– Итак, – начала Стейси, – первой умершей, судя по записям, была Энни Брюер, семидесяти одного года. Рак шейки матки в последней стадии. Операция делалась только для того, чтобы продлить ей жизнь. Прямо на операционном столе у дамы случился обширный инфаркт, и она умерла. О риске подобного ее заранее предупреждали и Корделл, и второй хирург. У Энни Брюер был муж, семидесяти трех лет, умерший через семь месяцев после нее. У них осталась одна дочь, которая вышла замуж и сейчас живет на острове Скай. Никаких жалоб на лечение от нее не поступало, и никакой вины хирурга или операционной бригады обнаружено не было.

– Очередной тупик, – заметил Пенн.

– Ну да. Второй случай – рутинная операция по гистеректомии, в которой принимали участие и Корделл, и Мэнселл. Умершая – женщина сорока четырех лет. Расследование показало, что смерть произошла из-за ошибки анестезиолога. Вины хирурга обнаружено не было.

Стейси взглянула на своего коллегу.

– С двумя разобрались, остались еще две.

– Ну, ты доволен? – спросила Ким у Брайанта, когда они выходили из лаборатории.

– Командир, ты же помнишь, что мы с тобой по одну сторону баррикад, правда?

– Ну конечно, но я же говорила тебе, что с Манчини всё в цвет. Во всем этом меня волнует только роль его отца, которого мы – какое совпадение! – не видим вот уже несколько дней.

Стоун не смогла понять взгляд, который бросил на нее сержант, и это вывело ее из себя. То есть он вывел ее из себя.

– Ладно, а теперь послушай. Я пойду проверю, появился ли Манчини-старший на своей встрече с Ванессой, а ты иди и проверь шкафчики для одежды обоих Манчини. Думаю, нам будет полезно расстаться на какое-то время.

И, хотя Брайант просто кивнул и ничего не сказал, Ким была уверена, что он тоже посчитал, что это неплохая идея.

* * *

Глядя на то, как он уходит, инспектор покачала головой. Ей очень хотелось быть уверенной в виновности Манчини, но каждый раз, когда она возвращалась к этому вопросу, некто, сидящий у нее в голове, грозил ей пальчиком.

Инспектор пыталась вспомнить примеры из своего курса обучения или дела2, над которыми она работала и в которых отказ от очевидных вещественных доказательств сыграл бы положительную роль. Обычно найденный вещдок был тем «золотым самородком», что позволял выиграть практически любое дело; он не только доказывал связь между жертвой и подозреваемым, но и служил причиной вызова эксперта на суд в качестве свидетеля, что всегда положительно воспринималось присяжными заседателями.

А те улики, которыми они сейчас располагали, однозначно указывали на семейство Манчини. Для того чтобы сменить вектор своих размышлений, Ким надо было признать, что некто, имеющий отношение к семейке, специально подбросил все вещдоки, а к такому повороту она была совершенно не готова. С этими мыслями Стоун подошла к административному блоку, из которого как раз вышла изысканно одетая женщина на высоких каблуках.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила она приятным голосом, закрывая за собой дверь.

– Ванесса Уилсон у себя?

Женщина покачала головой.

– Я Софи, администратор нефрологической бригады. Может быть, я смогу что-то для вас сделать?

Как же Ким ненавидела эти пятничные разговоры, полные снисходительного терпения со стороны сотрудников, которые вовсе не хотели кому-то помогать, будучи полностью погружены в мысли о предстоящих выходных…

– А вы не знаете, где она? – спросила Ким, предъявив удостоверение.

– Может быть, пошла выпить кофе… Я ее недавно здесь видела.

Что ж, может быть, эта женщина и сможет ей помочь.

– В три часа пополудни у нее должно было быть заседание дисциплинарной комиссии. Вы не знаете, Манчини на нем появился?

– Конечно, появился, – женщина кивнула. – Я сама вела протокол. А так как заседание было отложено, то присутствие представителя отдела кадров не потребовалось.

– Оно было отложено? – переспросила Ким.

– Да. Ванесса ждет решения юриста, потому что ситуация, можно сказать, уникальная. Она объяснила мистеру Манчини, что, несмотря на то что его обвинитель и свидетель обвинения канули в вечность, она не может просто разрешить ему вернуться на работу без согласия вышестоящего органа.

Ким почти физически ощутила разочарование, постигшее Манчини. А ведь он, скорее всего, надеялся, что его жутким и отвратительным мучениям сегодня так или иначе придет конец… Ожидание приговора часто бывает тяжелее, чем сам приговор.

– И как он к этому отнесся?

– Он был расстроен, возмущен, пытался спорить. Хотя Ванесса с самого начала ясно дала ему понять, что это бесполезно и что он останется выведенным за штат. То есть деньги он получать будет… – добавила женщина, не рассчитывая на то, что инспектор полиции хорошо знакома с трудовым законодательством. Но таков был закон, и он должен был исполняться.