по совместительству моему тестю. В его карманы стекается золото, наполняя опустевшую за последние годы казну.

Большая часть этих денег, пропитанных потом и кровью, пойдет на подпитку войны с демонами и принесет еще больше крови, боли и страданий. Но люди вокруг рады. Им дали врага, теперь есть, кого ненавидеть и обвинять во всем. Можно продолжать жить по горло в нечистотах, выцарапывая каждый день у жестокой судьбы и ничего не желая видеть и понимать.

Им не нужна правда. Они хотят, чтобы нашелся виноватый. Тот, на кого спустят собак и повесят все мыслимые и немыслимые грехи. Тогда в их существовании появится хоть какая-то суть — со вкусом злобы, уныния и слабой надеждой на то, что хотя бы после смерти иной мир будет более благосклонен к тем, кто натерпелся в этом.

Говорят, что нынешнее благоденствие в виде небывало богатого урожая, с которого обычные люди не получат ни гроша, это возмещение от Богини за долгие годы нищеты и лишений. А я начинаю подозревать, что дело совсем в другом.

Я чувствую ее повсюду — магию Темных. Она витает в воздухе, с любопытством заглядывает из-за спины в карты игроков, просаживающих вечерами то, что они с таким трудом заработали сегодня. Опутывает колыбели, и истошно вопящие от голода дети замолкают испуганно. Их родители засыпают с улыбкой, радуясь благословенной тишине. А наутро идут копать маленькую могилку.

Эта сила повсюду, ею пропитан благоухающий лилиями воздух. Я вижу оскалы Темных в кострах, которые везде жгут, будто пытаются отпугнуть то, что наступает. Кожей ощущаю, как Тьма сгущается вокруг — даже в те часы, когда полуденное солнце испепеляет драконью землю безжалостными лучами, будто надеется прокалить ее, избавив от заразы. Но она расползается — из каждой тени, трещины в земле, фундамента дома, злого взгляда и засохшей крови на лезвии, которое ночью отняло еще одну жизнь.

Порой мне кажется, что сумасшествие захватывает мой разум, еще немного, и он помутится навсегда. Тогда помогает только одно: я вспоминаю лицо моей послушницы. Нежный овал с упрямым подбородком, на котором ютится крошечная, едва заметная родинка. Глаза — ярко-голубые, как небо сразу после того, как отыграла свое каждодневное представление заря.

Пухлый ротик, созданный для поцелуев, такой сладко-свежий, дразнящим вкусом увлекающий в себя так властно, что невозможно оторваться. Прядку светлых волос — та, что у виска, все время выбивается из-за ушка, и моя юная женушка сердится, заправляя ее обратно. Аккуратный носик со слегка вздернутым кончиком. Все это наполняет меня силой. Сердце протаивает любовью. Это мой свет в этой Тьме, маяк, цель и смысл. Моя любимая девочка. И ее у меня никакие Темные не отнимут, черта с два!

— Явился, наконец-то, — буркнул Йорик, глядя на хлопнувшую дверь таверны.

От нее тенью отделился человек в плаще и зашагал к нам. Сел напротив, бросил быстрые взгляды по сторонам и надвинул капюшон еще сильнее на голову.

— Я сделал то, что вы просили, — шепнул, посмотрев на меня. — Она у них. Все подтвердилось.

Моя Иви! Сердце бешено толкнулось в грудную клетку, словно хотело вырваться на свободу и помчаться к нашей леди Тайгар. Совсем рядом! Как же я соскучился по тебе, любимая!

— Где ее держат?

— В подземельях родового замка, — шепнул шпион. — Туда не пробраться. Если только… — он замолчал, с сомнением хмурясь.

— Говори! — бросил я, так сжав кубок, что по нему зазмеилась трещина.

— Надежный человечек рассказал мне про старый подземный ход. Он был заделан при деде Сазентана, когда засыпали ров вокруг замка. К нему ведет старая сливная труба. Если разрушить каменную кладку и прокопать ход до тоннеля под замком, то можно выйти как раз к тому подземному ходу.

— И куда он ведет?

— В старую часть замка, заброшенную сейчас. Там всякий хлам. Почти никто там не бывает. Но это очень опасно, если поймают, не сносить вам головы. Тем более, после того, что теперь известно стало.

Шпион внимательно посмотрел на меня.

— О чем ты? — я нахмурился.

— Видите ли, тут такое дело, — он замялся.

— Из тебя что, все кулаками вытрясать надо? — раздраженно буркнул я.

— Не мнись, как девица на свиданке, а то щупать начну, — с ухмылкой пригрозил Йорик. — Понравишься — женюсь!

— Н-не надо, — шпион заерзал. — Просто сказать такое сложно. Гнева вашего опасаюсь.

— Если не разродишься тотчас, точно познаешь мой гнев на себе, — прошипел я.

— Дело в том, господин, что к торжеству драконы готовятся.

— Какому торжеству? — снова нахмурился, предчувствуя плохие вести. — Да говори уже, не мнись! Отвечай! К какому торжеству готовятся?

— К… — он нервно сглотнул и выпалил, — к свадьбе госпожи Иви.

— К к-какой еще свадьбе? — теперь заикаться начал я. — У нее уже есть муж! — прорычал, начав вставать. — Совсем совесть потеряли?! Она замужем!

Все внутри будто взбесилось от боли и гнева. Я уже не думал о том, что, если узнают, кто мы, не сносить нам головы.

Верх взяли инстинкты, подстегнутые ревностью и болью. Рыча от желания порвать кого-нибудь в клочья, почувствовал, как по жилам побежала, властно закипая, сила демона. Еще немного, и она прорвется наружу, в этот мир, и тогда от таверны останутся лишь щепки!

— Тихо, друг, охолонись, — Йорик взял меня за плечи железной хваткой и приземлил мой зад обратно на лавку. — Мозг включи. Мертвым ты своей леди ни на что не сгодишься. Дай этому проходимцу сказать. Пусть объяснит, как драконы такой беспредел сотворить смогли, в обход священного союза мужа и жены.

— Госпожа Иви прошение подала в храм Богини на расторжение вашего брачного союза, — пролепетал шпион. — В связи с войной между драконами и демонами сия просьба была тут же удовлетворена. Отныне подательница снова считается свободной девицей под фамилией батюшки — Сазентан. И, — он помедлил, — может быть отдана замуж за подходящего лорда.

— Вот так да, — лицо Китана вытянулось. — Это как же? Получается, не наша леди она теперь?

— Не мели чушь! — рявкнул я. — Она не могла так поступить! Это все отец ее, проклятый мерзавец! Денег дал, вот и сляпали документ. Сама она не могла, ни за что не поверю!