редкое настолько, что о нем обычно предпочитают не говорить.

– Это какое же?

– Мертвая вода.

– Извините? – Антон посмотрел сначала на нас, потом на нее. – Это в смысле как вода живая и вода мертвая?

– Что-то типа того. Чтобы вернуть утерянные воспоминания, достаточно капнуть в правое ухо мертвой воды. Она пройдет насквозь через левое, и действие забведина будет нейтрализовано. Есть только одно «но».

– Какое же? – у меня этих «но» нашлось уже минимум с десяток, но было интересно послушать ее версию.

– Если в будущем ты хоть раз примешь забведин, то умрешь.

– Допустим, я хочу поставить над собой эксперимент и закапать ухо мертвой водой. Где мне ее найти?

– Источник воды живой и воды мертвой нужно искать там, где умер и был воскрешен человек, – сказала Фатеева. – Увы, таких мест я не знаю. Это уже ваша задача, где его искать. И да, Костя. Возьми все-таки трубку. Ты знаешь, о чем я.

В «ОкиДоки» напротив кинотеатра на Первой речке было не протолкнуться. Здесь было дешево и за свою цену достаточно вкусно, и в обеденное время в эту пиццерию прибегали продавцы из окрестных магазинов, студенты-медики и школьники. Играла русская попса начала двухтысячных, а красные пластиковые подносы и море ранцев, которыми только что играли в футбол и не отряхнули от пыли, воссоздавали для меня атмосферу столовой в школе, где я учился.

Мы разместились за столиком у окна, из которого открывался хороший обзор на перекресток и торговые киоски перед New Wave Cinema. Огромная сырная пицца с зажаристыми коричневыми пятнами и бортиком толщиной в два моих пальца так и сочилась аппетитным жиром, и первый кусок я отправил в рот, практически не жуя. С соседнего столика на меня печально и завистливо посмотрела девушка со стаканом чая и гороховым супом в пластиковой миске.

– И о чем она говорила? О чем ты знаешь? – Юля ела более чинно, пользуясь отдельной тарелкой и салфетками.

– Мне уже пару недель названивают по поводу наследства и просят приехать в офис отца. Ну, или того, кто его замещал последний десяток лет.

– И что тебя останавливает? Тебе что, деньги не нужны? – Антон деловито облизнул пальцы. – Что вы на меня так смотрите? Я жил на зарплату тридцать-тридцать пять тысяч при арендной плате в восемнадцать и не понимаю, как можно отказываться от денег.

– Пока меня больше интересует мертвая вода, – я решил сменить тему. – Фатеева, похоже, знает про историю с Енисейской.

– Многие знают, но урезанный вариант. Она вполне может просто что-то подозревать, – заметила Юля.

После еды мы вернулись в машину и отправились на Енисейскую. Всю дорогу Антон был чрезвычайно тих, и я мог его понять. Возвращаться в место, где ты когда-то умер, должно быть неприятно.

На лавочке перед подъездом сидели бабушки, на детской площадке лепили пирожки из песка дети. Возле мусорных баков мужики с красными лицами курили и пихали в мешки все мало-мальски уцелевшее, и я подумал о помоечнике.

Разбитое окно в той квартире затянули черным целлофаном, и он зловеще трепетал на ветру.

– Разве здесь не должна вода бить из-под земли? – нервно спросил Антон.

– Я понимаю, что ты хочешь убраться отсюда побыстрее, – ответил я. – Но лучше успокойся.

– Я спокоен, – отрезал парень и засунул руки в карманы брюк. – Я очень спокоен.

– Думаю, нам нужна водопроводная колонка, – заметила Юля. – Смотрите. А цветы какие вокруг странные растут…

На косогоре перед домом, поодаль от баскетбольной площадки, огороженной высоким забором из зеленой сетки, торчала ржавая колонка с ручкой, обмотанной изолентой. В траве вокруг росли красные паучьи лилии – ликорисы.

– В Японии это цветок мира мертвых, – мрачно сказал Антон. – Атмосферненько.

– А ты откуда знаешь? – удивился я.

– Аниме много смотрел, – нехотя ответил парень и быстрым шагом направился к колонке.

– А ничего, что этой воды люди могут напиться? – Юля обеспокоенно посмотрела на резвившихся ребятишек.

– А нам и не эта вода нужна, – Антон опустился на корточки. – Смотрите.

На один из ликорисов опустилась бабочка, обыкновенная белая капустница. Она на миг опустила хоботок в капельку росы на узкой алой ленточке одного из лепестков и тут же свалилась замертво.

Я вытащил из кармана заранее заготовленный пузырек и при помощи пипетки собрал немного мертвой воды. Она была прозрачной, но отливала красным.

– Пожалуй, этого хватит.

Бабули проводили нас к машине подозрительными взглядами и зашушукались.

– Где мы это сделаем? – Юля пристегнулась, и я подал ей флакончик.

– Съедем к морю, – ответил я.

Мыс Фирсова был одним из тех забытых мест, куда ночью можно приехать на машине и полюбоваться морем, особо не задумываясь, что это за место и как оно называется. Я, однако, знал, потому что Агата интересовалась историей города и рассказала мне о нем.

Когда-то на месте гор мусора и развалин бетонной площадки здесь на берегу находился гидроаэродром, который использовали с сороковых годов по шестидесятые. Чтобы попасть сюда, нужно было повернуть перед зданием-выскочкой, отелем Bay Garden, который выглядел как вырезка из журнала на фоне панельных «хрущевок», выехать на Татарскую, миновать железнодорожные пути и основательно так прогрохотать колесами машины по выбоинам и буеракам улицы Татарской.

– Полуночница тебя убьет, – из-за сильной тряски Юля делала паузы почти после каждого слога.

Мы выехали на широкую площадку и остановились подальше от компании подростков, которые жарили на камнях сосиски.

– Ты готов? – Юля набрала воды в пипетку.

– Как вообще можно быть к такому готовым? – резонно заметил я и подставил правое ухо. – Давай вливай.

– Что-то сейчас будет, – протянул Антон и подошел поближе.

В первую минуту ничего не происходило, и я понадеялся, что все пройдет безболезненно. Секунду спустя я рухнул в калейдоскоп ярких вспышек и цветных мушек, а уши заложило, как на американских горках. Прекратилось все так же быстро, как и началось.

Я вытащил из машины бутылку воды, вылил ее себе прямо на голову и уперся ладонями в капот, чтобы хоть немного отдышаться.

– Что ты вспомнил? – Даже Антон выглядел обеспокоенным.

– Много чего. Моя мать действительно была жаром. И я был с ней в машине, когда нас пытались убить. Мать погибла на месте, – мне приходилось делать усилие, чтобы выговорить слова. – А вот я – нет. Я вышел из машины и увидел их. Бера Керемета и второго. Я думал, это мой отец. Керемет схватил меня, а я умолял его помочь моей маме. Но он спросил: «Каково это – умирать, не исполнив свое предназначение?» И начал душить.

– Что было дальше?

– А дальше подошел второй и сказал, что антимага пока убивать рано. И вколол мне