— Может так, а может и нет. Это не важно, — Окрус устало опустился в материализовавшееся позади него кресло. — Важно то, что ты не ответил на мой вопрос.

— Хватит ходить вокруг да около и говорить загадками. Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты был локомотивом с горящими глазами. Заинтересованным и жадным до силы. Более того, я готов тебе помогать. Но по какой-то причине ты упорно отказываешься. Почему? Разве я сделал тебе что-то плохое?

— Хочешь помочь — спаси Августа. Подойди и сними с его шеи удавку. Или позволь мне это сделать.

Стихиалий улыбнулся.

— Будь мы детьми — возможно. Взрослым же требуется делать сложный выбор. Я могу подсказать тебе решение и направить, но решать проблему за тебя точно не буду.

— Вот именно поэтому я и отказываюсь. Ведь ты хочешь не помочь, а вылепить из меня нечто темное. Ожесточить, запутать, заставить сомневаться в себе и других. Втирал мне какой-то бред на болотах, мол, я — это ты. Хрена с два!

Окрус многозначительно посмотрел на мою татуировку.

— Знаешь, Влад, ты должен быть готов к тому, что можешь быть неправ. Но хорошо. Допустим, ты не станешь использовать сферу. И какие варианты? Как именно ты намереваешься спасти Августа?

— Не твое дело.

— Нет, я настаиваю. Давай обсудим, накидаем версии. Обещаю, я никому не скажу. Только помни: после того, как я исчезну, у тебя будет в запасе всего секунда.

Я ненадолго задумался. Хотел снова ему отказать, но потом вспомнил, что злить стихиалия точно не стоит. Ведь, по сути, он может сотворить всё, что угодно.

— Если я убью Рейнхарда Гёта — удавка затянется. Попробую применить заклинание — удавка затянется. Материализую взрывные кристаллы и попытаюсь снести Августу голову — рискую вдавить цепочку в его тело ударной волной и нанести смертельную рану.

— Именно так.

— Значит, я поступлю иначе.

— Как?

— Сделаю единственное, что остается. Попытаюсь договориться.

— Договориться? — стихиалий выглядел разочарованным. — Ты серьезно?

— Да.

— Что ж, весьма странное решение, как по мне. Но воля твоя.

Окрус медленно встал и вытянул руку.

— Ты готов?

— Да.

Вспышка!

* * *

— Сделаешь это — и вы все подохнете.

— Вы тоже. Четыре.

— У нас есть зелья Доса, а у тебя?

— Наши ученые изготовили нечто подобное. Как раз будет возможность проверить. Три.

— Вот только это вам не поможет.

— Как и соглашаться на условия поганого сопляка. Два.

— Проклятье…

— Один.

— СТОЙ! — проорал я.

Рейнхард Гёт довольно осклабился. Медленно убрал руку и окинул меня насмешливым взглядом.

— Так я и думал, — усмехнулся он. — Наивный щенок, который решил взять нас на понт, но затем осознал, что не готов идти до конца.

— Ты это делаешь не потому, что смелый, — ответил я. — А потому что боишься. Смердишь страхом настолько, что готов принести в жертву себя и других. Ведь ты знаешь: стоит тебе щелкнуть пальцами — и ты подохнешь в ту же секунду.

Глава Райза промолчал. Он действительно пребывал в тихом ужасе. Понимал, что шансов на выживание практически нет, и только поэтому огрызался. Вел себя словно мышь, что, оказавшись перед лицом смертельной опасности, начинает бросаться на кошку.

— Я не хочу, чтобы наши люди погибли, — продолжил я. — Но и согласиться на твои условия не могу. Империя объявила Вергилию торговую блокаду, и без ресурсов Трибуна клану не выжить.

— И что ты предлагаешь?

— Компромисс.

— Компромисс? — удивился он.

— Да. Как говорится: ни вашим — ни нашим.

Троценко-старший выдержал длинную паузу. О чем-то усиленно размышлял и наконец произнес:

— Ни ты и ни один человек в этой комнате, включая игва и твоего фамилиара, больше никогда нам не навредят. Мы заключим официальное соглашение, подтвержденное клятвой Системе. После чего я и мои люди отпустим пленников и дадим вам уйти. За нарушение условий договора или попытку атаковать — мгновенная смерть.

— Хорошо.

— Кроме того, все бумаги Нотариуса останутся при мне. Вы их не получите.

— Ладно, — нехотя согласился я.

— Вайоми, какого хрена?! — не выдержал игв. — Ты что творишь?! Хочешь договориться с этими негодяями?! Гарантировать им безопасность и уйти ни с чем?! Я не стану заключать никаких соглашений!

— Гундахар, пожалуйста. Просто сделай, как я прошу, — взмолился я. — Главное, чего мы добьемся — сохраним жизни Августа и остальных. Это дороже тех двадцати процентов, что мы заплатим.

— Проклятье… — рыцарь смерти недовольно поморщился. — Ладно. Черт с тобой. Но я хочу, чтобы ты знал: как только мы пожмем их грязные лапы и принесем клятву Системе — ты потеряешь мое уважение. Навсегда.

— Так мы договорились? — спросил глава Райза.

— Да.

Мы пожали друг другу руки и на мгновение озарились ярким свечением — договор заключен.

— Теперь остальные.

Троценко-старший начал вызывать каждого из наших по очереди. Дошел до последнего и, облегченно вздохнув, повернулся к своим людям.

— Отпустите их, — приказал он.

Затем подошел к Августу, снял с его шеи удавку и толкнул инженера в мою сторону. Параллельно с ним Стас открыл клетку из орихалка и испуганно отшатнулся — Хангвил телепортировался ко мне и крепко прижался к груди, издав жалобное: «Уа».

— Знаю, малыш, знаю, — я ласково погладил опаленную шерсть. — Все будет хорошо. Обещаю. Скоро мы вернемся домой.

Я подозвал к себе остальных и достал из кармана Декагон Кристо. Потратил пятьдесят молитв и развернул между нами и людьми Райза непробиваемый энергетический купол.

— Всё, мужики. Пора уходить. Можете активировать «Домашний очаг», — сказал я.

— Ну и каково это, Влад?! — Амон Гёт подошел ближе и чиркнул по Декагону кинжалом Питоху — ни царапины.

— Что каково? — переспросил я.

— Дважды поклясться нас обнулить, а затем, трусливо поджав хвост, врубить заднюю. Предпринять так много усилий, пролить столько пота и крови, лишь бы избавиться от кабального долга, и в итоге остаться ни с чем, — усмехнулся он. — Признай, Влад, ты просто лох. Гребаный неудачник, умудрившийся помимо всего прочего лишиться уважения сраного игва!

Я подошел вплотную к барьеру и заглянул Стасу в глаза.

— Гундахар — хороший актер. Заставил вас поверить,