боль, он стискивал губы, чтобы не закричать, что делало лицо дерзким, злым. Вовка Кузьмин поднялся с колен, чтобы кинуться в бой. Двумя руками против одной левой добить можно легко, но секундант поторопился остановить бой. Он не хотел рисковать перед отбором на чемпионат мира.

Левую кисть Шуляков забинтовал сам обычным крестом, а правую тейпировал тренер, делая наставления, и не дотянул, что Сашка почувствовал в ходе боя. Но было поздно. Перелом ладьевидной кости поначалу не вызывал больших опасений. Ему говорили: ничего страшного, походишь месяц в гипсе. Потом выяснилось, что произошло смещение, кость срослась неправильно, нужно ломать заново, вставлять металлические стержни-фиксаторы.

Вынужденное безделье его угнетало. Отец зимой уехал в Москву обживать новую должность в Министерстве цветной металлургии и почему-то не торопился со своим обустройством. А дома мать все нудила и нудила о выборе профессии, что нужно кончать с этим боксом. Ксения, с которой дружил с восьмого класса, вдруг вспылила: мне двадцать три года, а я все в невестах. И он, неожиданно для себя, сказал ей, я согласен, давай сходим в ЗАГС.

Врачи запретили тренироваться, опасаясь повторного смещения. Любое резкое движение отзывалось болью в правой руке, каждый раз Сашка испуганно замирал, пережидал эту боль. Его страстью стал кассетный видеомагнитофон, который купил за боны в Хабаровске после победы на зональных соревнованиях общества «Динамо». Постепенно пересмотрел фильмы по два-три раза, и это старье надоело. Решил разжиться новыми, заодно сходить в порт узнать о предстоящей зарплате.

С верхнего этажа Управления портом он осматривал бухту: труженики-буксиры бойко сновали взад-вперед, подтягивали к причальным стенкам суда, тяжело груженные баржи. Гнули длинные шеи портовые краны. На ближнем рейде стоял сухогруз «Обручев», на нем ходил помощником одноклассник Серега, продававший видеокассеты по семь рублей. Брал обычно несколько штук, не торгуясь. А теперь стоял в нерешительности. В бухгалтерии пояснили, что больничный его не закрыт, начисление будет по тарифной сетке без коэффициентов и северных надбавок. После унизительных просьб выписали аванс в размере шестидесяти рублей. «Ладно, все же один фильм можно купить», – решил Шуляков, спускаясь по лестнице.

Приятель обрадовался, он давно всем растрезвонил, что его одноклассник – чемпион Магаданской области. Он тут же по громкой связи пригласил старпома. В тесноватую штурманскую рубку протиснулись моряки, оставшиеся дежурить на судне. Старпом принес бутылку женьшеневой корейской водки. Сашка раньше отказывался, если Серега предлагал накатить по чуть-чуть, ссылаясь на тренировки, режим, а теперь прихватил левой рукой свой стакан и под тост: «За нашего чемпиона!», – выпил полстакана вонючей водки.

Старпом, глядя в искривленное гримасой лицо, сунул в руки очищенный апельсин, пояснил, что это не просто водка, это лекарство для мужской силы, «чтобы не было состояния нестояния». Моряки весело расхохотались, подыгрывая шутке, которую слышали не раз. Старпом начал рассказывать, как в Южной Корее в борделе чуть было не прихватила полиция. Пришлось спасаться бегством, потому что штраф платит не владелица заведения, а посетитель…

– Бегу я в сторону центра, а ноги, словно подрубленные. На свет выскочил, гляжу, а туфли-то впопыхах чужие надел, а они размера на два меньше.

– А помнишь, как мы на Хоккайдо выбирали еду? – тут же встрял Серега. – Взяли меню, а там одни иероглифы. Я ткнул пальцем, мне принесли что-то вроде пельменей с рыбной начинкой, а тебе, старпом, какую-то вонючую пасту из морских водорослей.

Шуляков слушал, смеялся вместе со всеми и впервые завидовал Сергею, его профессии моряка и той загранице, в которой еще не бывал. «Мог бы поехать весной на турнир “Дружеский берег” в Китай, в составе спортивной делегации Дальнего Востока». От чего стало ему совсем грустно.

Сергей покопался в рундуке, вытащил десяток кассет: выбирай.

– Да мне только одну.

– Че так?

Сашка вскинул вверх загипсованную руку: на мели сижу.

– Вот тебе пять штук. Денег не надо. Появятся – отдашь. А нет, так и ладно.

Сергей увязался проводить в город. У проходных придержал за френч знакомого штурмана… «Это мой одноклассник Сашка. Наш чемпион!..» А тот загомонил весело, закидал междометиями, предложил посидеть в «Якоре».

Ксения готовилась стать матерью. Она увлеченно обсуждала возможность покупки детской кроватки, коляски. И непременно синего цвета, если родится мальчик. «А мне по барабану», – ответил Шуляков, нарываясь на очередную глупую ссору. Его больше беспокоило то, что за последние месяцы набрал вес, и впору переходить в «полутяжи», а это рушило его планы.

В ресторан «Полярная звезда», где пел известный московский шансонье, швейцар не хотел пропустить ни по знакомству, ни за деньги, уверяя, что зал переполнен, что директор тут же уволит. Шуляков, обескураженный, стоял столбом, загораживая проход. Низкорослый мужчина ухватил за рукав. Он улыбался, сверкая стальными фиксами, но глаза при этом оставались холодными, льдистыми. Клоня голову влево, прошептал заговорщицки: погоди. Швейцара грубовато оттер плечом, буркнул: «Это наш пацан, держим место за столиком». И тот закивал, изображая радушие лицом, плечами и вскинутыми верх ладонями рук.

– Братва, гляньте, кого я привел! Шуляков! Завалил чемпиона Союза в последнем бою.

Парни одобрительно загудели, худощавый брюнет с ярко-голубыми глазами кивком головы и жестом одобрил показ гостя.

– Угощайся, земляк. Симон, закажи песню для нашего Чемпиона. Я бой не видел, но пацаны говорят, что ты Кузьмина классно положил на помост.

Ведущий объявил, что сейчас прозвучит песня для чемпиона Магадана по боксу Александра Шулякова, все в зале завертели головами, провожая глазами проход Симона к большой компании мужчин у окна. Всем хотелось разглядеть боксера. Один из посетителей с фужером и бутылкой коньяка двинулся к их столу, подбадривая себя возгласом: «Желаю выпить с чемпионом». Не дошагав несколько шагов, остановился, будто воткнулся в препятствие и тут же сменил курс.

Под грохот инструментального ансамбля и песни Шимутинского, который весело откликался на заявки по установленной таксе в десять рублей, Шуляков впервые в жизни напился до непотребства, под одобрительный гомон бандитов и хлопки по плечу сидящего рядом Лехи Кнехта. В родительскую квартиру на Ленина его притащили Фиксатый и Симон. «Успокойтесь, мамаша, – твердил Фиксатый, – успокойтесь, пацан перебрал малость, с кем не бывает».

Когда тренировался и выступал за «Динамо», то помимо зарплаты в порту, где числился такелажником, Сашка получал «подвесы» в пятьдесят рублей за победы в соревнованиях и талоны на питание. Талоны высоко котировались, их можно было продать по рублю. Денег хватало себе, на подарки близким, и так, казалось, будет всегда. И вдруг все разом кончилось, осталась урезанная оплата по больничному листу и глухая обида на Палыча, который не захотел взять к себе, сказал: «Ты сам решил. А скандалить