разработать, то за сезон дорогу можно отсыпать. Обойдется это примерно в сорок миллионов рублей… Областники обещают компенсировать половину расходов из дорожного фонда.

– Обманут, суки, как пить дать обманут, – проговорил Журавлев. – Я против.

– Кому ты веришь, Иван? Зам губернатора? – Иваньков оглядел всех членов Совета артели. – Пробьем на Дипкун зимник бульдозерами – и деньгу сэкономим, и силы.

Никишов приподнялся со скамейки, оглядел забородевших старателей, сказал вроде бы и не к месту: «Сёдня открытие новой бани. Опробуем. И ужин с настоящим узбекским пловом. – Помолчал, пережидая радостный гомон. – А дорогу надо строить. Вот мы все помрем, и что? Да ничего после нас, кроме кучки дерьма. А так будет на этой земле наша дорога… Предлагаю не делать обход по реке, а через перевал…»

– А что, Семеныч прав. – Трехов, только что бранивший новую власть во все тяжкие, неожиданно поддержал Никишова. Оживился, как молодой конь. Он знал взрывное дело досконально и создавал мифический образ – «Динамит может всё». – Взрывчатки я вывез со склада приличный запас. А каменное крошево пойдет на отсыпку в долине.

Гуськов, избранный бригадиром, заблажил дурашливо: да здравствуют строители коммунизьма! Придурки, это, считай, бесплатно горбатиться на чужого дядю. Он надеялся, что его поддержат остальные, но в повисшей на миг тишине Зюзяев заторопился вставить свое слово о рельсах, которые валяются без дела в Дипкуне – «выбраковка», как он пояснил. Из них можно сварить каркас моста через Дялтулу.

– Я возьмусь, я сделаю… Но электродов понадобится много.

И только Володька Арифов молчал, не вмешивался, он словно бы опасался, что Малявин вдруг расскажет про случай на ручье Удачливый и бросит презрительное, как тогда: «Предатель!» После чего всеобщий позор, а давние кореша Трехов и Журавлев не подадут руки. Когда Никишов посмотрел вопросительно, ты что – против?

– Да я, как все, – пробурчал он, приглаживая ежик седых волос. – Я в баню до жути хочу.

Привычно поругиваясь и браня новую власть, которая плюет на народ, решили пробивать дорогу через перевал, отсыпать путник через долину камнем и галей, строить свайные мосты через Дялтулу и Карагач на Никольское. С шумом и гамом повалили из вагончика, чтобы попасть в баню под первый жаркий парок, тем более что председатель пообещал праздничный ужин с пловом. Иван заранее договорился с хитроватым поваром Усманом – шустрым узбеком, прижившимся на удивленье в этих северных краях.

Малявин ждал комиссию из Благовещенска. Готовился, просматривал документы. Читал: «Оруденение участка Удачливый локализовано преимущественно в геологических границах штока. Минерализация прослежена на глубину около 400 м. Комплекс минералов, сопровождающих золоторудное оруденение, включает пирит, калиевый полевой шпат, мусковит, кварц. В незначительных количествах присутствуют галенит, халькопирит, сфалерит, молибденит, гематит, брукит». Задал вопросы бывшему горному мастеру Никишову, а ныне первейшему своему заместителю, спросил про это самое «оруднение». А он отмахнулся: «Да не забивай, Иван, себе голову».

– Мы буровой станок смонтировали на базе трелевочного трактора ТТ-4. Нужны для бурения в твердых породах алмазные однослойные коронки.

– Хорошо. Отправлю Гуськова в Иркутск. Он мужичок шустрый…

– А еще нужно привлечь толкового специалиста. Исследования по месторождению подтверждают наличие больших объемов полевого шпата, а это сырье для керамического производства.

– Ну ты, Петр Семенович, озадачил! Тут с комиссией бы разобраться.

В голову лезли всякие мысли о подвохе: начнут придираться с очисткой сточных вод, охраной труда, искать повод, чтобы лишить лицензии или оштрафовать. Где, у кого тогда просить поддержки? Дать денег? Но это ведь надо уметь, и не всякий возьмет. Помог бы Шуляков-старший… После поминок расстались торопливо, чтобы встретится вновь в Магадане, а не получилось. Он оставил лишь ворох документов, связанных с определением запасов, и адрес компании, которая проводила предварительный аудит по месторождению «Удачливое». Тогда же зимой встретил в Магадане знакомого из областного комитета по спорту. Предложил зайти в кафе, как это случалось недавно, а он отказался и как-то торопливо, волнуясь, как нашкодивший школьник, сообщил, что Сашка Шуляков уехал с Кнехтом в Америку, а там Кнехта застрелили прямо в аэропорту.

– Что стало с Чемпионом, не знает никто, – сказал молодой опасливый чиновник и поторопился уйти, опасаясь дальнейших расспросов.

Возможно, знал об этом что-то подполковник Ахметшахов, но идти в управление Иван не решился.

Малявин думал, особенно по ночам, словно камни ворочал, про полевой дневник Алексея Алонина. Когда специалисты стали изучать и расшифровывать старые записи, то оказалось, что Алонин грамотно провел с бригадой шурфовку, правильно определил контуры месторождения, основные запасы россыпного золота. Что значительно облегчило работу. Про Алонина, открывшего первым это месторождение, знал только по рассказам отца, и клятвенно обещал ему покопаться в архивах, попытаться найти фото, чтобы в дальнейшем установить памятник. Но в бесконечных тяготах по устройству поселка старателей, запуску оборудования, так и не успел… Как и не успел съездить в Нижегородку. Не успел сводить в ЗАГС любимую женщину. И еще много чего не успел, о чем ему мечталось в легкой дремотной одури сна, в последние минуты перед тем, как зазвонит будильник, чтобы потом снова рвать сердце и мускулы, добывая металл, выжимая из себя червь сомнения: а зачем это мне нужно?

Как совсем недавно отгонял страхи и сомнения о сказочном месторождении у Шайтан-горы, которое оказалось реальностью.

Глава 36. Эпилог

Нижегородка, лето, старый дом Анны Малявиной

Ольга Нарецкая, слегка располневшая после рождения сына, отчего мягкость в движениях и лице. Волосы, как и раньше, густые, волнистые без подзавивки, небрежно заколоты в пучок. Она печет на кухне оладьи по просьбе детей.

– Мам, я будильник в кладовке нашел, можно взять?

– Конечно, Феденька, возьми…

Шестилетний сын Ивана Цукана показывает сестре большой будильник.

– Починю, а потом он у мамки как зазвонит! Вот смеху-то будет.

Пыхтит, старательно выкручивает шурупы. Откидывает крышку.

– Оксанка, смотри, тут какой-то желтый камешек.

– Ох, какой тяжелый.

Девочка нянчит в горсти странный камень.

– А давай закопаем за домом. И будет у нас своя тайна.

Дети за домом копают ямку, кладут туда золотой самородок. Засыпают землей.

Яркий солнечный полдень. Большая белая бабочка перелетает с цветка на цветок, с цветка на цветок…