— Обойдусь, — сказал я. — Говорить-то уже можно?

— Можно. Я на всякий случай в кабинетах лишнего себе не позволяю, да и в коридорах тоже.

— А камеры?

— К одной стоим спиной, вторая этот сектор не берет. Так что по губам никто ничего не расшифрует, а звук они не пишут. Как тебе газета?

— Адский ад, — откровенно ответил я. — Только не обижайтесь.

Пиарщик захихикал.

— Я подключился к процессу слишком поздно, ну и специально дал Эвелине самовыразиться.

— Чем она раньше занималась?

— Вообще, со стажем человек. Москвичка. Поработала в пиар-агентстве, потом в одной из партий пресс-секретарем.

— Партия хоть реальная была?

Он привел мне название партии и фамилию вождя, известного в прошлом деятеля демократической волны, кумира нескольких миллионов россиян.

— Что же тогда хрень такую гонит? Самой не стыдно?

— Знаешь, какая у нее зарплата?

Эвелине, как выяснилось, платили еще меньше, чем мне в «Вестнике счетовода».

— И как это понимать прикажете? Я тогда лучше при своих товарищах Корейко останусь.

— Не путай себя с ней, — в ответ невозмутимо посоветовал Вячеслав Вячеславович. — Она только и.о., у нее всего лишь отдел из двух калек. Ты будешь директором полноценной службы.

— Повторяйте это чаще, ладно?

— Так и быть, — улыбнулся он. — Сам сколько денег хочешь? В прошлый раз ведь не раскололся, обещал подумать.

— Хотя бы два моих нынешних оклада. В месяц.

— Сколько-сколько? — не поверил он.

— Мало?

— Лёша, давай не смеши народ. Если назовешь такую сумму, тебя вообще серьезно не воспримут.

— А какую называть? — спросил я немного растерянно.

— Умножь еще на два и ниже этого предела ни за что не опускайся. Даже так: накинь сверху еще процентов тридцать, чтобы поторговаться.

— А вы? — намекнул я.

— Я себя не обидел. Отдельный мой интерес обсудим отдельно, если дело выгорит. Генеральный сейчас в командировке на объекте в Приморье, ожидаем его завтра. Хотелось, чтобы ты сам всё здесь увидел без суеты. И… готовься к собеседованию.

— Вы про монастырь обещали рассказать, — напомнил я.

Вячеслав Вячеславович снова захихикал.

— Генеральный фантастически охоч до женского пола, просто маньяк в этом смысле. Он и карьеру себе сделал через одно место. Так что у нас как бы монастырь с обратным знаком.

Обратно к метро я шел один. Чтобы иметь больше времени для анализа, выбрал длинную дорогу в сторону «Новокузнецкой». Вячеслав Вячеславович перед расставанием пообещал мне всяческую поддержку, зримую и незримую, и заверил, что будет гарантом совместного проекта. Он честно предупредил, что генеральный — человек непростой, даже тяжелый. Сериал сериалом, но бизнес этот деятель действительно начинал на невских берегах. С личным составом гендиректор миндальничать не привык и в выражениях себя не стеснял. На планерках часто колотил кулаком по столу, а однажды запустил в адъютанта пепельницей. Впрочем, после тесного сотрудничества с некоторыми господами предпринимателями в родном городе я ничему подобному не удивлялся.

До необходимости полноценной работы с общественностью и СМИ здесь дозрели не сразу. Были сознательные сторонники, но оставались и противники якобы лишней надстройки. Скрытую фронду возглавила дама еще из прежних, совсем кондовых времен, главный счетовод всей компании («И тут счетоводы впереди», — подумал я). Средства отпускались крайне туго, с жутким стоном и скрежетом, на каждый чих требовалась служебная записка с визами всех служб. Вячеслав Вячеславович как бывалый профессионал приспособился и к этой реальности. Конечно, крепко помогало то, что ему был открыт прямой доступ к телу гендиректора.

«Главное — не робей!» — сказал мне земляк в виде напутствия. Плоды нашего с ним совместного творчества были уже переправлены первому лицу, и, кажется, вызвали положительную реакцию. Последним в повестке дня значился вопрос о кадрах.

— Нынешние два с половиной сотрудника — это, конечно, полная ерунда, самодеятельность, — безапелляционно вынес вердикт Вячеслав Вячеславович. — Штат расширим хотя бы человек до восьми, а дальше посмотрим. Какие-то функции можно будет отдать на аутсорсинг.

— Слушайте, не многовато для начала? — поосторожничал я.

— Такие вопросы надо закрывать сразу и потом закреплять плацдарм, — вполне по-военному отрезал он.

Я вспомнил свою парламентскую практику. Резон в его высказывании, безусловно, был.

— Что будешь делать с нынешним составом? — спросил мой гарант.

— Это разве я должен решать?

— Кто же еще? Ты преемник.

При слове «преемник» я вздрогнул. Собеседник истолковал это по-своему.

— Страшновато всё-таки? Или жалко людей?

— Меня не жалели, — ответил я, — и мне чужой команды не надо.

— Никого не оставишь? Эвелина-то могла бы пригодиться, — Вячеслав Вячеславович оценивающе поглядел на меня.

— Пригодится кому-нибудь еще, — подвел я черту под обсуждением.

Теперь, вручив пиарщику экземпляр «Вестника» на память (он крепко удивился), я брел по Пятницкой. Муки совести меня не терзали. Я и раньше гнал их куда подальше, а Москва вытравила из организма последние остатки чистоплюйства. Наверное, жаль, что произошло это поздновато по жизненным меркам. Поэтому я просто прикидывал, как лучше произвести впечатление на нового работодателя. Пустить ему больше пыли в глаза.

Рядом с фонтаном, на самом подходе к метро, меня потревожил пока еще действующий работодатель. Звонила Нонна. Ситуация с обложкой становилась хуже и хуже. Главный аналитик прислал нам готовую статью, но вскоре перезвонил его первый помощник и дал полный отбой. Автор, оказывается, еще раз внимательно перечитал свое творение, и на свежую голову оно ему решительно не понравилось. В итоге материал вообще сняли с номера, так что все хлопоты Эрика пошли коту под хвост.

Мне в связи с вышеизложенным надлежало потеребить пресс-службу важной компании на Шаболовке и, кроме того, прямо сейчас мчаться на Маросейку. Там, в министерстве, через полчаса должен был состояться брифинг верховного счетовода всея Руси, которому был высочайше дарован ранг вице-премьера. Сверхзадачу, пользуясь терминологией Станиславского, мне сформулировали так: записать всё-всё, что он скажет, и попробовать договориться насчет хотя бы краткого интервью с фотографией на обложку.

— Он уже сто лет никому интервью не давал, кроме телевидения, — скептически заметил я.

— Может, тебе даст, — фыркнула Нонна.

— Ну-ну.

— У тебя диктофон с собой?

— Всегда с собой.

— Вот и поезжай.

— Аккредитацию-то оформили? — успел спросить я.

— Оформили, не волнуйся.

— Приняли вправо, вправо! К обочине! Освобождаем дорогу! — гремел усиленный матюгальником голос.

На моих глазах расчищали путь кортежу. Из-за него я задержался с переходом улицы и немного нервничал. Наконец, отрывисто вякнула сирена, и мимо промчались два больших черных джипа, сопровождаемые полицейской машиной с мигалкой.

— Никак не наездятся. Гонщики…

Я инстинктивно обернулся, но по лицам не смог понять, кто из прохожих столь верноподданнически настроен. Регулировщики замахали полосатыми жезлами, и жизнь мигом возобновила течение свое. Спустя минуту я уже