ни ответа, ни привета. Наш предводитель был по своему обыкновению бодр и подтянут. Меня он похлопал по плечу, а Эрика утащил за собой в кабинет. Мой сосед вернулся оттуда удрученный: Вэ-Гэ при нем набирал заветный прямой номер аналитика, но тщетно. Помощник же, которому удалось дозвониться после ряда попыток, проинформировал, что готовится к совещанию, и посоветовал связаться с ним ближе к вечеру.

В два, как обычно, у меня настал обед. К этому времени кухня, наконец, опустела, все участники и участницы второго дневного раунда предвыборных дебатов разбрелись по своим кабинетам. Компанию мне традиционно составили Тимофей и заведующая отделом подписки Полина. Раньше четвертым членом кружка был Эрик, но с некоторых пор он стал ходить в столовую неподалеку от офиса. По его словам, организму при вечно сидячей работе требовалась хотя бы минимальная физическая нагрузка. Полина, которая доселе откровенно и без затей симпатизировала ему, после такого маневра сменила милость на гнев. При каждом упоминании о своих взаимоотношениях с Эриком она нервничала и чеканила: «Он наказан!»

— Когда я работал в редакции «Ресторанных вестей», — неспешно вспоминал Тимофей, опустошая увесистый контейнер с мясом и гречкой по-домашнему, — зарплату запросто могли задержать.

— Странно, времена же тучные были, — сказал я, лакомясь пресноватыми макаронами по-флотски, принесенными из гастронома.

— Да, в Москве каждый день новые заведения открывались. От рекламы отбоя не было, — подтвердил дизайнер.

— Денег не платили, что ли? Бартером рассчитывались?

— Бартером тоже рассчитывались, верно, — кивнул он. — Была у нас сотрудница, так она ходила по всем этим заведениям, дегустировала, а потом расписывала эти блюда в газете. Умела подать.

— С ней ожирения не случилось? — спросил я.

— Нет, шеф ее уволил. Решил, что много лопает.

— Ну а с зарплатой почему проблемы возникали?

— Шеф просто говорил: «Зачем тебе зарплата? Приходи на следующей неделе». Юморист был еще тот.

— Надо было в суд на него подать, — обозначила свой подход Полина, которая уже доедала лапшу с курицей.

Тимофей только хрюкнул, перекусывая какую-то жилу.

— Ты что это хрюкаешь? — возмутилась она.

— Это у тебя какая по счету работа?

— Если по-настоящему, то первая. Я здесь шесть лет уже. Да ты сам в курсе.

— Вот! — Тимофей поднял вверх указательный палец, для чего даже отложил в сторону вилку. — Только первая. А я до «Ресторанных вестей» три места сменил, и потом, до нашего журнала, еще кое-где поработал.

— Ветеран труда? — съязвила Полина.

— Почти. Кто судился, немного получил. Официально все на минималке сидели, как у нас тут.

— Наш Всеволод Георгиевич никого еще не кинул, — вступилась за руководство заведующая подпиской.

— Вэ-Гэ мужик хороший, — охотно согласился Тимофей, — поэтому я никуда отсюда не срываюсь. Сейчас хоть что-то в смысле доходов-расходов планировать можно, а для семьи это важно.

— Рано ты женился, — прищурилась Полина.

— Тебя не подождал.

— Очень ты мне нужен! Мой идеал мужчины другой.

— Гламурный подонок, что ли? — не остался у Полины в долгу наш отец и муж.

— Ох-ох-ох, какие мы слова знаем!

Увлекательному ходу завязавшейся беседы помешал телефонный звонок. Полина схватила трубку и сексуальным голосом сказала:

— Журнал «Вестник счетовода», слушаю вас.

Продолжая слушать, она одной рукой живо собрала манатки и выскочила из кухни. То была довольно типичная сцена. Отделу подписки расслабиться не давали, наяривая из всех регионов и часовых поясов. Мы с Тимофеем уже хотели обстоятельно обсудить первый тур группового этапа Лиги чемпионов, когда наше уединение нарушила Настасья Кирилловна.

— Я у вас чайку украду, — сообщила она, проходя к кулеру.

Тут заиграл мобильник у Тимофея, и настал черед дизайнера выскакивать в коридор. Распахивая дверь, он чудом не прибил Юлю с листком в руке.

— Нонны нет? — спросила та, заглядывая через порог.

— Как видишь, — лаконично ответил я.

Юля еще раз заглянула через порог и, кажется, даже под стол.

— Лёша, может, вы мне объясните, чем теперь эта девушка занимается? — обратилась ко мне Настасья Кирилловна, когда Юля прикрыла за собой дверь.

— Окончательно ничем, — в двух словах объяснил я.

— Послушайте, но это ведь как-то называется?

— Связи с органами власти и СМИ.

— Боже мой, она же совершенно безграмотный человек!

— И Нонну ищет не просто так потрепаться. Держу пари, будет просить ее переписать пресс-релиз.

Настасья Кирилловна только руками всплеснула. Юлю она инстинктивно не выносила, и та в ответ косилась на нее. Прежним занятием новоиспеченного пресс-атташе была организация тренингов для счетоводов. Посещаемость их в итоге оказалась удручающе низкой, и лавочку тихо прикрыли. По доброте своей душевной шеф никого не выгонял сам, даже конченых раздолбаев. По крайней мере, каждому, кто проштрафился, давал дополнительный шанс на исправление. К тому же Юля, занимая стратегически выгодную позицию возле приемной, не упускала возможности поклониться в пояс Всеволоду Георгиевичу или зайти посоветоваться с ним по малейшему поводу и без.

— Зачем же вы скромничаете? — упрекнула меня Настасья Кирилловна. — Только посмотрите, кто вперед лезет.

— Знаете, — серьезно ответил я, — моя мама очень хотела, чтобы я стал кандидатом наук. Один из доводов был таким: «Все дураки защитились». На это я обычно отвечал: «Поэтому и не хочу в одну компанию к ним».

Почти сразу после трапезы случилось страшное. Внезапно выяснилось, что к согласованному после долгих мучений интервью с депутатом Грузиловой нет фото. Сотрудница, отвечавшая за согласование, уверяла, как герой Аркадия Райкина, что за рукава она ручается, а вот за пуговицы ни-ни. Образно, разумеется. О фото, мол, речь не шла, текст же в наличии имеется, и отстаньте. Все долго переглядывались, не отваживаясь предпринять неизбежный шаг. В создавшемся положении предстояло звонить главной помощнице Наины Степановны, которая слыла еще одной живой легендой.

Была она подслеповата и глуховата, поэтому недоверчива и подозрительна до чрезвычайности. Ее регулярно накрывали приступы то ли рассеянности, то ли бестолковости, следствием которых являлись удивительные вещи. Как-то раз, после нашей просьбы присовокупить к материалу биографическую справку о народной избраннице, Ангелина Прокофьевна оперативно переправила нам исчерпывающую декларацию о доходах и имуществе депутата Госдумы. Вся редакция с удовольствием читала и смаковала, сколько квартир числится за парламентарием, какими транспортными средствами владеет Грузилова и каков метраж ее дачного участка в Жуковке.

На абсолютно невинную, самым ангельским тоном высказанную просьбу Ангелина Прокофьевна могла отреагировать как бык на тореадора. Считая ее клинической идиоткой, связываться с ней боялись, поскольку Наина Степановна зачем-то прислушивалась к ее мнению. Подрыв же отношений с Грузиловой был равносилен обрушению наших акций на бирже — конечно, если бы таковые существовали. Поэтому, когда открылась вся глубина пропасти, было предложено бросить жребий. Короткую спичку вытянул Эрик, и звонить в депутатскую приемную пришлось ему.

За