дрожащим голосом произнесла девушка. – Мне кажется, этот голос… Господи, неужели это возможно?

– Да, – ответил он, – это голос Марескаля, вашего врага… Но бояться не надо. Недавно – вспомните! – на бульваре некто встал между этим человеком и вами. Это был я. И я умоляю вас не бояться его.

– Но он сейчас зайдет…

– Это опасно…

– Но ведь он идет сюда?..

– Сделайте вид, что спите, что потеряли сознание… обхватите руками голову… и не шевелитесь.

– А если он попытается рассмотреть меня? Если он меня узнает?

– Не отвечайте ему… Что бы ни произошло, ни слова… Марескаль не станет действовать немедленно, он будет размышлять… А значит…

Рауль волновался. Он логично предположил, что Марескаль поторопится удостовериться в своей правоте относительно того, что один из бандитов – женщина. Следовательно, он немедленно приступит к допросу или хотя бы, если сочтет охрану ненадежной, сам решит осмотреть узилище.

И в самом деле, комиссар весело воскликнул:

– Отлично, господин начальник вокзала, вот это новость! Пленник у вас! Да еще какой пленник! Вокзал Бокура прославится… Бригадир, мне кажется, место выбрано очень удачно, и я уверен, что вряд ли можно найти лучше. Однако лишняя предосторожность не помешает, а потому я хочу убедиться…

И он сразу, как и предвидел Рауль, направился прямо к цели. Сейчас между этим человеком и молодой девушкой будет разыграна чудовищная партия. Несколько движений, несколько слов – и барышня с зелеными глазами безвозвратно погибнет.

Рауль уже было приготовился отступить. Но это означало бы отказаться от всех надежд и пустить по своему следу целую орду недругов, которые ни за что не позволили бы ему возобновить поиски. И он решил положиться на случай.

Марескаль вошел в помещение склада, продолжая разговаривать с людьми, остававшимися снаружи, причем специально постарался встать так, чтобы скрыть от них неподвижную фигуру, которую непременно хотел рассмотреть без свидетелей.

Рауль по-прежнему прятался в сторонке, надежно защищенный штабелями ящиков, и Марескаль его не видел.

Комиссар громко произнес:

– Похоже, спит… Эй, приятель, как насчет того, чтобы немного поболтать?

Вытащив из кармана электрический фонарик, он нажал кнопку и направил на пленника пучок света. Увидев только картуз и две сплетенные руки, он приподнял картуз и развел руки.

– Все верно, – тихо произнес он. – Женщина… Светловолосая женщина! Ну же, малышка, покажите мне вашу хорошенькую мордашку.

Марескаль чуть повернул к себе голову пленницы… То, что он увидел, было так невероятно, что он отказался сразу принимать эту поразительную истину.

– Нет-нет, – пробормотал он, – это немыслимо.

Он посмотрел на входную дверь, явно опасаясь, как бы кто-нибудь не вошел и не помешал ему. Потом лихорадочно сорвал картуз. Открылось лицо, полностью освещенное; сомнений не осталось.

– Она! Она! – прошептал он. – Нет, я схожу с ума… Это невозможно… Она – и здесь! Она – убийца! Она!.. Она!

Он склонился еще ниже. Пленница не шевелилась. На ее бледном лице не дрогнул ни один мускул. Суетясь и тяжело дыша, Марескаль прерывистым голосом проговорил:

– Это вы! Но каким чудом? Значит, вы убили… а жандармы вас поймали! И вы здесь, вы! Но как такое возможно?

Казалось, девушка и на самом деле спит. Марескаль умолк. Вправду ли она спала? Он вновь обратился к ней:

– Хорошо, спите дальше… Сейчас я уберу всех остальных и вернусь… Через час я снова здесь… и мы побеседуем… но тебе, малышка, придется быть посговорчивей.

Что он хотел сказать? Собрался предложить ей некую отвратительную сделку? В сущности (как догадался Рауль), он не имел пока каких-то определенных намерений. Событие застало его врасплох, и он еще не понял, что за выгоду можно из него извлечь.

Марескаль снова водрузил картуз на белокурую головку, спрятав под него кудри, а потом обыскал карманы пленницы. Там ничего не нашлось. Тогда он поднялся; волнение его было столь велико, что он не позаботился обследовать помещение и другую дверь.

– Интересный паренек, – сказал он, вернувшись к собеседникам. – Ему, конечно, и двадцати нет… Совсем мальчишка, которого сообщник сбил с толку…

Он продолжал говорить, однако чувствовалось, что он рассеян, а в мыслях его царит хаос. Ему явно требовалось все обдумать.

– Полагаю, – произнес он, – мое маленькое предварительное расследование может заинтересовать людей из прокуратуры. В ожидании их прибытия я буду нести охрану здесь, вместе с вами, бригадир… Или даже один… да, мне никто не нужен, и если вы хотите немного отдохнуть…

Рауль заторопился. Среди посылок он отыскал три мешка, холст которых был примерно того же цвета, что и блуза, под которой пленница скрывала свой мальчишеский наряд. Взяв один мешок, он прошептал:

– Сдвигайте ноги в мою сторону… чтобы я смог протиснуть на их место вот это. Но двигайтесь медленно, понятно?.. Затем туловище… и наконец голову.

Он взял ее руку, оказавшуюся ледяной, и повторил свои указания, ибо девушка по-прежнему оставалась совершенно безучастной.

– Заклинаю вас, начинайте действовать. Марескаль способен на все… Вы унизили его… Он так или иначе отомстит вам, потому что вы в его власти… Ну же, ноги в мою сторону!

Она двигалась очень медленно, мелкими рывками, практически незаметно, но все же потихоньку приближаясь к нему; ей понадобилось три или четыре минуты, чтобы выполнить его просьбу. Когда маневр завершился, ее место заняло подобие серой скрюченной фигуры, создававшей иллюзию человеческого присутствия, так что жандарм и Марескаль, бросив беглый взгляд в открытую дверь склада, могли подумать, будто девушка по-прежнему здесь.

– Нам пора, – произнес Рауль. – Воспользуйтесь минутой, когда они отвернутся и заговорят немного громче, и позвольте мне спасти вас…

Он принял ее в свои объятия, всю съёженную, и вынес через полуприкрытую дверь в вестибюль. Там она смогла встать в полный рост. Он снова запер дверь, и они прошли через багажный зал. Но, взобравшись на железнодорожную насыпь, девушка в изнеможении рухнула на колени.

– Я никогда не смогу… – простонала она. – Никогда…

Без малейшего усилия он взвалил ее на плечо и побежал к густым зарослям, за которыми скрывалась дорога на Ромийо и Осер. При мысли о том, что добыча у него в руках, что убийца мисс Бейкфилд больше не ускользнет от него, он испытывал глубокое удовлетворение; он сам, без вмешательства общества, покарает ее. Что он собирается сделать? Не имеет значения. В эту минуту он был убежден – или, по крайней мере, он так себе говорил, – что им руководит великое стремление осуществить правосудие, а наказание будет таким, каким ему подскажут обстоятельства.

Через двести шагов он остановился, но не потому, что выбился из сил, а потому, что, прислушавшись, обнаружил, что вокруг царит гробовая тишина,