произнес он, – я схвачу тебя за руку раньше, чем ты достигнешь цели. Эти бумаги завещали мне, и никто, кроме меня, не имеет на них права.

Выполнив возложенное на него поручение, он вернулся вместе с женой и матерью начальника вокзала: женщины предложили подежурить возле погибших. Марескаль сообщил ему, что в лесу окружили двух человек, прятавшихся в чаще.

– И больше никаких новостей?

– Никаких, – ответил Марескаль, – разве что заметили, как один из двоих хромал, и, двигаясь по его следу, нашли каблук, застрявший между двухя корнями. Но каблук оказался от женской туфли.

– Значит, преступникам он не принадлежит.

– Совершенно верно.

Рауль в последний раз бросил взгляд на свою хорошенькую, но несчастную спутницу и про себя пообещал: «Я отомщу за вас, мисс Бейкфилд. Пускай я не уследил за вами и не спас, но, клянусь, убийцы ваши будут наказаны».

Затем, вспомнив о барышне с зелеными глазами и мысленно обращаясь к этому загадочному созданию, он вновь повторил эту свою клятву, исполненную ненависти и жажды мести. Наконец Рауль закрыл девушке глаза и накинул на ее бледное лицо ткань.

– Она была очень красива, – произнес он. – Не знаете, как ее звали?

– Откуда мне знать? – уклончиво ответил Марескаль.

– Но вот же ее сумочка…

– Сумку можно открыть только в присутствии представителя прокурора, – заявил Марескаль и, повесив вещицу на плечо, прибавил: – Удивительно, что бандиты ее не взяли.

– В ней, наверное, бумаги…

– Подождем представителя прокурора, – повторил комиссар. – Но похоже, бандиты, ограбившие вас, ничего у нее не украли… ни наручные часы, ни вот эту брошку, ни ожерелье…

Рауль стал рассказывать, как все произошло, причем поначалу очень подробно, ибо ему хотелось докопаться до истины. Но постепенно какие-то, пока непонятные ему самому причины, побудили его слегка искажать факты; например, он умолчал о третьем сообщнике, а двух остальных описал приблизительно, не упомянув о том, что среди бандитов находилась женщина.

Марескаль выслушал его, задал несколько вопросов, а затем, оставив рядом с покойной англичанкой одну из женщин, направился в купе, где лежали тела двоих пассажиров.

Убитые походили друг на друга, и, хотя один выглядел значительно моложе, черты лица обоих были одинаково грубыми, брови густыми, а серая одежда одинаково дурного покроя. Тот, что помоложе, получил пулю в лоб, а второй – в шею.

Марескаль, выказавший исключительное присутствие духа, долго разглядывал трупы, не пытаясь трогать их с места, а затем обыскал карманы и накрыл обоих мешковиной.

– Господин комиссар, – обратился к нему Рауль, решивший сыграть на тщеславии и высоком самомнении Марескаля, – мне кажется, вы уже ступили на тропу, ведущую к истине. В вас сразу чувствуется знаток своего дела. Не могли бы вы поделиться со мной возникшими соображениями?

– Почему бы и нет? – ответил Марескаль, увлекая Рауля в другое купе. – Скоро приедут жандармы, а вместе с ними и врач. Чтобы зафиксировать свою точку зрения и подчеркнуть ее преимущество, я не прочь изложить вам результаты моих первых следственных действий.

«Давай, напомаженный, – подумал Рауль. – Лучшего конфидента, чем я, тебе не найти».

Весь вид его говорил о том, что он потрясен оказанным ему доверием. Какая честь, какое счастье! Комиссар предложил ему сесть и начал свой рассказ:

– Месье, не заостряя пока внимания на некоторых противоречиях и не желая увязнуть в деталях, я ограничусь тем, что приведу два главных обстоятельства, которые, по моему скромному мнению, весьма важны. Во-первых, молодая англичанка, как вы ее называете, пала жертвой ошибки. Да, месье, именно ошибки. Не возражайте. У меня есть доказательства. В то время, когда, согласно графику, поезд замедляет ход, бандиты, ехавшие в другом вагоне, атакуют вас, грабят, нападают на вашу соседку, пытаются ее связать… а потом резко все бросают и бегут дальше, в последнее купе.

Почему такая резкая перемена? Да потому, что они ошиблись, не заметили, что под пледом – молодая женщина, и подумали, будто напали на двоих мужчин. Отсюда и растерянность («Ах черт, да тут тетка!»), и поспешное бегство. Обследовав коридор, они находят мужчин, которых искали… тех двоих, что лежат в соседнем купе. Однако эти двое защищаются. Тогда их убивают выстрелами из револьвера и обирают, не оставляя ничего ценного. Чемоданы, свертки – унесено все, вплоть до кепи… Итак, полагаю, первое обстоятельство установлено?

Рауль был удивлен, но не столько самой гипотезой, ибо он с самого начала предполагал нечто подобное, сколько тем, что Марескаль обладал проницательностью и был не чужд логике.

– А вот и второе обстоятельство… – продолжил полицейский, воодушевленный восхищением собеседника.

С этими словами он протянул Раулю маленькую серебряную коробочку, украшенную тонкой резьбой:

– Я нашел это под сиденьем.

– Табакерка?

– Да, старинная… но служившая портсигаром. Ровно для семи сигарет, вот они… светлый табак, женский.

– Или мужской, – с улыбкой произнес Рауль. – Ведь там же были только мужчины.

– Женский, я настаиваю…

– Невозможно!

– Понюхайте.

И он поднес табакерку к носу Рауля. Тот, вдохнув, согласился:

– Вы правы, правы… женские духи, принадлежат даме, которая кладет портсигар в сумочку вместе с носовым платком, пудреницей с рисовой пудрой и карманным пульверизатором. Очень характерный запах.

– И что это значит?

– Значит, что я ничего не понимаю. Были двое мужчин, которых мы нашли здесь мертвыми… и двое мужчин, которые напали, а потом, совершив убийство, бежали.

– А почему бы не мужчина и женщина?

– Ого! Женщина… Одним из бандитов может быть женщина?

– Но вот же портсигар!

– Доказательство сомнительное.

– У меня есть еще одно.

– Какое же?

– Каблук… каблук от туфли, найденный в лесу застрявшим между двумя корнями. Неужели вам необходимы еще доказательства, чтобы укрепиться в мнении относительно второго обстоятельства, которое я бы сформулировал так: двое нападавших, из них один мужчина, а второй – женщина.

Проницательность Марескаля раздражала Рауля. Но, остерегаясь выдать себя, он сквозь зубы, словно возглас вырвался у него неожиданно, воскликнул:

– Как же вы здорово соображаете!

И прибавил:

– Это все? Больше никаких открытий?

– Да их полно! – ответил комиссар со смехом. – Однако дайте мне передохнуть!

– Значит, вы намерены работать всю ночь?

– По крайней мере до тех пор, пока мне не приведут обоих беглецов, что, полагаю, случится очень скоро, если все будут следовать моим инструкциям.

Рауль следил за рассуждениями Марескаля с добродушным видом человека, который соображает не слишком быстро и потому предоставляет другим распутывать дело, в котором сам он мало что понимает. Покачав головой, он, зевая, произнес:

– Вы просто великолепны, господин комиссар. Но про себя скажу, что сегодняшние треволнения меня чертовски утомили, и час или два отдыха…

– Так отдыхайте, – благосклонно кивнул Марескаль. – Сиденье в любом купе послужит вам кушеткой… Да