– Он еще не полон, но главное я узнал.

– Хорошо, приходи.

– Наверное, я лучше все обдумаю, если ты придешь ко мне, –предложил Пол Дрейк. – Я на углу улиц Спринт и Мелтон. Здесь закусочная, и мымогли бы перекусить. У меня ни крошки не было во рту, пока я охотился заинформацией.

Нахмурившись, Мейсон созерцал лежащее на столе завещание.

– Хорошо, – согласился он. – Еду.

Взяв такси, он добрался до того места, которое указал Дрейк.Внимательно заглянув в глаза детективу, он сказал:

– Похоже, ты напал на след, Пол. У тебя вид кота,нализавшегося сливок.

– Разве? Сливок немного.

– Что нового?

– Расскажу, когда поедим. На голодный желудок говоритьотказываюсь… Господи, Перри, не влезай ты в это дело. Так на него накинулся,будто речь об убийстве. Всего-то навсего кот. Бьюсь об заклад: ты незаработаешь больше пятидесяти долларов.

– Точнее – десять, – засмеялся Мейсон.

– Вот так-то! – Дрейк обратился к воображаемой публике.

– Гонорар тут ни при чем. Адвокат доверяет клиенту. Сколькозаплатит, столько и хорошо. Если клиент ничего не платит, не стоит браться задело, но если платит – не имеет значения, пять центов или пять миллионовдолларов. Адвокат должен все сделать для своего клиента.

– С такой теорией ты мог бы заниматься практикой, Перри,разве только частным образом… Вот и закусочная.

Мейсон остановился в дверях, с сомнением разглядываяосвещенный зал. Молодая темноволосая женщина со смеющимися глазами и полнымияркими губами восседала над батареей вафельниц. Единственный посетительрасплачивался с ней. Она пробила в кассе чек, наградила посетителя сияющейулыбкой и начала вытирать стойку.

– Что-то я не уверен, что хочу вафель, – сказал Мейсон.

Сыщик взял его под руку и мягко втащил в зал.

– Конечно, хочешь!

Они уселись у стойки. Темные глаза пробежали по их лицам,полные яркие губы растянулись в улыбку.

– Две порции ветчины, – сказал Дрейк. – И вафли.

– Кофе? – спросила молодая женщина, выкладывая на тарелкиветчину и вафли.

– И кофе.

– Сразу?

Она налила две чашки кофе, добавила по ложечке сливок,поставила на блюдца. Расстелила бумажные салфетки, разложила приборы, поставиластаканы с водой и положила на тарелки масло. Загудели вафельницы – и Дрейкповысил голос:

– Ты думаешь, Перри, можно оспорить завещание Лекстера?

– Не знаю. В этом завещании есть что-то странное. Я три часанад ним думал.

– Забавно, что он лишил наследства любимую внучку, –продолжал сыщик громким голосом. – Сэм Лекстер гонялся за развлечениями,старику это не нравилось. Оуфли – парень замкнутый, неконтактный. Старик и егоне очень-то любил.

Молодая женщина за прилавком перевернула ветчину и бросилана них быстрый взгляд.

– Завещание оспорить трудно? – спросил Дрейк.

– Ужасно, – утомленно признал Мейсон, – если пытаться егооспорить на основании постороннего влияния или душевной болезни. Но говорютебе, Пол, я собираюсь это сделать!

На стойку со звоном швырнули тарелку. Мейсон поднялудивленный взгляд навстречу вспыхнувшим глазам и решительно сжатым губам.

– Послушайте, – сказала девушка, – что это за игра? Я вполнесамостоятельна, в помощи не нуждаюсь, а вы являетесь…

Пол Дрейк сделал рукой жест с деланым безразличием человека,который устроил сенсацию, но хочет выдать ее за будничную работу.

– Перри, – сказал он, – познакомься с Уинифред Лекстер.

Столько искреннего удивления отразилось на лице Мейсона, чтонегодование растаяло в глазах девушки.

– Вы что – не знали? – спросила она и указала на вывеску заокном: – Вы могли бы прочесть – «Вафли Уинни».

– Я не посмотрел на вывеску, – сказал Мейсон. – Меня привелсюда мой друг. Какова была идея, Пол? Выудить кролика из шляпы?

Поглаживая чашку кончиками пальцев, Дрейк слабо улыбнулся:

– Я хотел вас познакомить. Я хотел, чтобы мой друг увидел,как вы тут управляетесь, мисс Лекстер. Наверное, наследнице не следовало быпечь вафли?

– А я вовсе не наследница.

– Не говорите так уверенно, – сказал Дрейк. – Ведь этоадвокат Перри Мейсон.

– Перри Мейсон? – повторила она. Глаза ее расширились.

– Слышали о нем? – поинтересовался Дрейк.

– А кто же не слышал? – Она покраснела.

– Я хотел кое-что спросить о вашем дедушке, – сказал Мейсон.– Дрейка я нанял, чтобы найти вас.

Она сняла железную крышку с вафельницы, вынула две румяныевафли. Быстро и ловко положила на них тающее масло, вручила каждому по вафле ипо тарелочке с ветчиной.

– Еще кофе? – спросила она.

– Нет, и так все прекрасно, – заверил ее Мейсон.

Мейсон откусил вафлю – и на его лице отразилось удивление.

– Где вы научились так готовить? – поинтересовался он.

– Дедушке очень нравились такие вафли. Когда я осталась самапо себе, я решила, что можно этим зарабатывать. Сейчас-то спокойно, а час назадздесь такая толпа была, и после театра будет. Ну, и утром тоже.

– Кто управляется с торговлей утром? – спросил Мейсон.

– Я.

– И после театра?

Она кивнула:

– Я для себя работаю, наемной прислуги не держу, нет такогозакона, чтобы ограничить мое рабочее время.

Дрейк подтолкнул Мейсона ногой под столом и сказал, почти нешевеля губами:

– Вот так птичка за окном!

Мейсон поднял глаза. Снаружи в преувеличенном приветствииотчаянно тряс головой, распустив губы вокруг редких зубов, Нат Шастер. Кактолько он понял, что Мейсон его видит, он отошел от витрины. Мейсон заметил,что Уинифред Лекстер растерялась.

– Вы с ним знакомы? – спросил он.

– Да. Покупатель. Закусывает здесь уже два или три дня.Сегодня он дал мне подписать какую-то бумагу.

Мейсон не спеша положил нож и вилку на край тарелки.

– Ах так? – сказал он. – Подписать бумагу?

– Да. Сказал, что я, конечно, помогу выполнить волю дедушки,даже если он меня не упомянул в завещании, он верит в мое благоразумие, я ведьв состоянии понять, что дедушка мог со своими деньгами делать что хотел, нодругим внукам придется долго ждать, пока пройдет всякая бюрократическаяволокита, а я могу помочь им и сэкономить время, если подпишу.