– Шастер? – нахмурился Перри Мейсон. – Этот проклятыйвзяточник и любитель напустить туману? Изображает из себя великого адвоката, а самбесчестнее тех жуликов, которых защищает. Если подкупить суд – любой дуракможет выиграть дело. Какого черта ему нужно?

– Он хочет тебя видеть в связи с письмом, которое тынаписал. С ним его клиенты – мистер Сэмюэль К. Лекстер и мистер Фрэнк Оуфли.

– А, кот привратника! – Адвокат внезапно расхохотался.

Она кивнула. Мейсон придвинул к себе груду почты.

– Ладно, – сказал он. – Соблюдая профессиональнуювежливость, не будем заставлять ждать мистера Шастера. Проглядим толькобыстренько эти неотложные бумаги и посмотрим, не надо ли срочно ответитьтелеграфом.

Он развернул бандероль и нахмурился:

– Это еще что такое?

– Это из Нью-Йоркского бюро путешествий. Имеется одиночнаякаюта люкс, остановки в Гонолулу, Иокогаме, Кобе, Шанхае, Гонконге и Маниле.

– Кто делал этот запрос?

– Я.

Мейсон отделил бумагу от остальной почты, уставился на нее иповторил:

– Пароходная компания, имеется одиночная каюта люкс на судне«Президент Кулидж» – Гонолулу, Иокогама, Кобе, Шанхай, Гонконг и Манила.

Делла Стрит продолжала задумчиво смотреть в блокнот.

Перри Мейсон рассмеялся и отпихнул бумаги.

– Ладно, пусть они подождут, – сказал он, – пока мы неразделаемся с Натэниэлом Шастером. Сиди здесь и, если я подтолкну коленом,начинай записывать. Шастер – скользкая личность. Хотел бы я, чтобы он починилсвои зубы.

Она вопросительно подняла брови.

– У него вставная челюсть, – пояснил он, – и она протекает.

– Протекает? – не поняла она.

– Да. Если перевоплощения действительно существуют, то он,наверное, в прошлой жизни был китайцем-прачкой. Когда он хихикает, онобрызгивает собеседников, как китаец-прачка прыскает на белье, когда гладит.Обожает здороваться за руку. Я его терпеть не могу, но нельзя же оскорблятьнапрямую. Пусть только попробует выкинуть какой-нибудь фокус – я забуду обэтикете и вышвырну его вон.

– Кот должен быть польщен, – сказала Делла. – Ведь столькозанятых людей тратят время, чтобы решить, можно ли ему оставлять на постелиследы грязных лапок.

Перри Мейсон расхохотался.

– Валяй, – сказал он, – растравляй рану! Ладно, я готов.Шастер постарается подзадорить своих клиентов на драку. Если я от нее уклонюсь– он внушит им, что вынудил меня пойти на попятную, и сдерет с них хороший куш.Если я не отступлю, он скажет, что пострадает все наследство, и выкачает из ниххороший процент. Вот что я получаю за тот блеф о конфискации наследства.

– Мог бы и мистер Джексон с ними поговорить, – предложилаДелла.

Перри Мейсон добродушно усмехнулся:

– Нет уж, Джексон не привык, чтобы ему брызгали в лицо. Я-тос Шастером встречался. Пусть они войдут.

Он снял телефонную трубку и сказал секретарше в приемной:

– Попросите ко мне мистера Шастера.

Делла Стрит воззвала в последний раз:

– Пожалуйста, шеф, пусть дело возьмет Джексон. Ты ввяжешьсяв неприятности. Стоит ли тратить время на борьбу вокруг кота?

– Кошки и трупы, – сказал Мейсон. – Не одно, так другое. Ятак давно занимаюсь трупами, что живая кошка может оказаться восхитительнымразнообразием по сравнению…

Дверь открылась. Блондинка с большими голубыми глазаминевыразительным голосом объявила:

– Мистер Шастер, мистер Лекстер, мистер Оуфли.

В комнату стремительно вошли трое мужчин. Во главе былШастер – подвижный и миниатюрный, он суетился, точно воробей, выглядывающийсквозь осенние листья.

– Доброе утро, господин адвокат. Тепло сегодня, верно?

Он суетливо прошелся по комнате, протягивая руку дляпожатия. Нижняя губа его отвисла, открывая рот, полный зубов; между зубами виднелисьщели. Мейсон, возвышаясь над низеньким человечком, точно башня, подал ему рукуи спросил:

– Давайте уточним. Который мистер Лекстер, а который мистерОуфли?

– Да-да, конечно, конечно. Вот Сэм Лекстер – ондушеприказчик… э-э, внук Питера Лекстера.

Высокий смуглый человек, черноглазый, с тщательно завитымиволосами, улыбнулся с той степенью любезности, которая говорила скорее обуравновешенности, чем об искренности. В руке он держал большую шляпу кремовогоцвета.

– А вот Фрэнк Оуфли. Фрэнк Оуфли – второй внук.

Оуфли был желтоволосым и толстогубым. Казалось, его лицо неспособно изменять выражение. Его водянисто-голубые глаза напоминали сырыхустриц. Шляпы у него не было. Он ничего не сказал.

– Моя секретарша, мисс Стрит, – представил Деллу ПерриМейсон. – Если не возражаете, она будет присутствовать и запишет то, что янайду нужным.

Шастер хохотнул, брызнув слюной:

– А если будут возражения, я полагаю, она все равноостанется? Ха-ха-ха. Знаю вас, Мейсон. Помните, вы имеете дело с человеком,который вас знает. Вы – забияка. С вами приходится считаться. Для моих клиентовэто дело принципиальное. Не могут они уступить слуге. Но придется повоевать. Яих предупреждал, что вы забияка. Они не могут сказать, что я не предупреждал!

– Садитесь, – сказал Мейсон.

Шастер кивнул своим клиентам, указывая на стулья. Сам онопустился в большое потертое кожаное кресло и почти утонул в нем. Он скрестилноги, ослабил галстук, поправил манжеты и повторил:

– Для нас это дело принципа. Мы будем бороться допоследнего. Дело ведь серьезное.

– Что – серьезное дело? – спросил Мейсон.

– Ваше заявление, будто это условие завещания.

– А что же – дело принципа? – поинтересовался Мейсон.

– Кот, конечно, – удивился Шастер. – Не нужен он нам. Болеетого – нам совершенно не нужно, чтобы какой-то привратник нами распоряжался. Нев свои дела он суется. Вы же понимаете, что, если прислуга не выполняет своихпрямых обязанностей, недолго ее и уволить.

– А не приходило ли вам в голову, – Мейсон перевел взгляд сШастера на внуков, – что вы делаете из мухи слона? Почему вы не позволяетебедняге Эштону держать кота? Кот не вечен, да и Эштон тоже. Ни к чему тратитькучу денег на адвокатов ради такого пустяка.

– Не спешите, Мейсон, не спешите, – перебил Шастер, скользяпо гладкой коже сиденья, пока не оказался на краешке кресла. – Драка будетсерьезная, драка будет тяжкая. Я своих клиентов предупредил. Вы человекпредусмотрительный. Вы человек хитрый. Я бы даже сказал – изворотливый.Надеюсь, вы ничего не имеете против такого выражения, многие из нас приняли быего как комплимент, я сам принял бы. Мои клиенты много раз говорили: «Ну иизворотлив этот Шастер!» Разве я обижаюсь? Нет. Я принимаю это как комплимент.