– Подписанной именем?..

– Кламмерта, Уотсона Кламмерта.

– Кто такой Кламмерт? – спросил Мейсон. – Блеф какой-то?

– Нет, – сказал Дрейк. – Возможно, он и в самом деле братЭштона. То есть был – он умер. Он не был зарегистрирован в городскомуправлении. Я навел справки. Уотсон Кламмерт получал водительские права. Яузнал адрес, съездил в больницу и выяснил, что Уотсон Кламмерт умер в течениедвадцати четырех часов после того, как подписал банковскую карточку.

– Смерть чем-то подозрительна?

– Абсолютно ничем. Умер естественным образом, в больнице.При нем постоянно дежурили, но – тут-то и есть самое интересное – перед смертьюон четыре дня находился в состоянии комы. Ни разу не приходил в сознание.

– Какого же черта он мог подписать?

– В том-то и дело, – монотонным голосом сказал Дрейк.

– Что еще о Кламмерте? – спросил Мейсон.

– Очевидно, они с Эштоном имели мало общего. Эштон много летего не видел. Когда он узнал, что Кламмерт умирает в благотворительнойбольнице, он явился, чтобы ему помочь.

– Как вы это узнали?

– Эштон много разговаривал с одной из сиделок. Когда онуслышал, что Кламмерт тяжело болен, он сразу приковылял и ходил по больнице,пока не нашел Кламмерта, лежащего без сознания. Он раскошелился и сделал все,что мог: заплатил специалистам, нанял сиделок и сам дежурил у постели. Он далинструкции сиделке, чтобы Кламмерт имел все, что только можно купить за деньги.Конечно, сиделка знала, что он умирает, и врачи знали, но они, естественно,дурачили Эштона, говоря ему, что есть один шанс из миллиона, и Эштон просил неупустить этот шанс. И еще: он поставил условие, что, если Кламмерт очнется, онне должен знать, кто его благодетель. Эштон объяснил сиделкам, что много летназад они поссорились и с тех пор не виделись, – а из-за чего, как ты думаешь?

– Не знаю уж, Братец Кролик, – с раздражением сказал Мейсон,– из-за чего было поссориться Хромому Лису и Спящей Красавице?

– Из-за кота, – усмехнулся сыщик.

– Как из-за кота? – воскликнул Мейсон.

– Да, из-за кота по кличке Клинкер, он был еще котенком.

– О, дьявольщина!

– Насколько я могу судить, – продолжал Дрейк, – с тоговремени, как Эштон нашел своего брата, и до дня смерти Кламмерта он потратилоколо пятисот долларов на врачей и больничные расходы. Он за все платилналичными. Сиделка говорила, что он носил в бумажнике большие пачки денег. Гдеже, черт возьми, Чарльз Эштон взял эти деньги?

– Будь ты проклят, Пол, – Мейсон состроил гримасу. – Мневовсе не нужно, чтобы ты своими фактами компрометировал моего клиента. Надоподловить Сэма Лекстера.

– Факты, – сухо сказал Дрейк, – вроде обрывковкартинки-головоломки. Мне платят за то, что я их нахожу, тебе – за то, что тыих складываешь вместе. Если они окажутся не от той картинки, ты всегда сможешьзасунуть ненужные туда, где их никто не найдет.

Мейсон хмыкнул, потом спросил задумчиво:

– Какого дьявола Эштону понадобилось, чтобы Кламмерт имелдоступ к сейфам?

– Единственное, что приходит мне в голову, – сказал Дрейк, –что Эштон намеревался дать денег Кламмерту, если тот поправится, но встречатьсяс ним не хотел, поэтому собирался вручить ему ключ от сейфа, куда будет времяот времени класть деньги, а Кламмерт – забирать.

– Не сходится, – сказал Мейсон. – Ведь Кламмерт должен былпредставить свою подпись, чтобы получить доступ к сейфу, а та подпись, которуюЭштон выдал за Кламмертову, не могла быть подлинной, потому что Кламмерт былбез сознания.

– О’кей, – сказал Дрейк, – ты победил. Это я и хотелсказать, говоря, что факты – кусочки головоломки. Я их достаю, а тыскладываешь.

– Кто-нибудь приходил в банк под именем Кламмерта?

– Нет. Эштон несколько раз пользовался сейфом, был там ивчера, и сегодня. Клерки не хотели об этом говорить, поэтому у меня создалосьвпечатление, что он вынул оттуда изрядную пачку денег.

– Откуда они знают, что берут из сейфа?

– Обычно они не знают, но один из клерков видел, как Эштонзасовывал деньги в большую сумку. А твой клиент говорил что-нибудь околтсдорфских бриллиантах? – поинтересовался сыщик.

– Нет, Пол. Мистер Эштон не говорил мне о колтсдорфскихбриллиантах. А что такое колтсдорфские бриллианты? Пол, это ты долженрассказать мне о них.

– Это единственные драгоценности, которыми владел ПитерЛекстер, – усмехнулся сыщик. – Бог знает, как они ему достались. Они были вчисле камней, вывезенных из России каким-то аристократом. Питер Лекстерпоказывал их немногим друзьям. Это крупные, хорошо обработанные камни. Бумажныекупюры или ценные бумаги могли сгореть во время пожара, и следа бы от них неосталось. Но ведь и колтсдорфских бриллиантов не нашли.

– Трудно найти бриллианты в обломках сгоревшего дома, – суховозразил Мейсон.

– Обломки чуть ли не гребенкой прочесали, просеяли золу ипрочее. Но бриллиантов не обнаружили. На Питере Лекстере нашли кольцо срубином, которое он обычно носил, а бриллиантов не было.

– Рассказывай дальше, – потребовал Мейсон. – Эштона видели сэтими драгоценностями?

– Мне об этом неизвестно. Но есть другие факты. Например,незадолго до пожара Лекстер приценивался к одному имению. Он ездил осматриватьусадьбу вместе с Эштоном. Дня два назад Эштон приезжал к владельцу и хотелкупить имение, расплатившись тут же наличными.

– Ему отказали?

– Пока да, но я думаю, вопрос остался открытым.

– Похоже, я ворошу осиное гнездо, – задумчиво сказал Мейсон.– Лекстер мог держать имение втайне… Кажется, придется поговорить с Эштоном.

– Внуки в ярости, особенно Сэм, – тусклым голосом сказалДрейк. – Оуфли – спокойный и замкнутый малый. А Сэм увлекался гоночнымимашинами, поло, женщинами и прочее.

– Где же он брал деньги?

– У старика.

– Я думал, старик был скуп.

– Да, он был прижимист, но внуков баловал.

– Сколько он стоил?

– Никто не знает. Инвентаризация его поместья…

– Ладно, не будем об этом, – перебил Мейсон. – Меняинтересует только кот.

– Накануне пожара в доме была ужасная ссора. Я точно незнаю, что случилось, но думаю, сиделка может рассказать. Я говорил со слугами –у них ничего не выудить. До сиделки я еще не добрался… А вот и ее дом.

– Как ее зовут? Дерфи?