Матвей встал и потянулся, коснувшись пальцами низкогопотолка «Приюта валькирий».

– Ну хорошо! Сказку так сказку! – сдался он. – Жили-былидвое домовят: Штонибудька и Ктонибудька. Ктонибудька была женского пола, аШтонибудька – парень. Ктонибудька выглядела примерно так… э-э…

Взгляд Багрова остановился на Иркином лице.

– У нее были… м-м-м… полукруглые брови, нос такой средний.Подбородок тоже… не большой и не маленький. Справа у носа, если смотреть состороны самой обладательницы носа – две или три веснушки. Вид бодрый, но подглазами небольшие синие круги от запойного чтения. Губы покусанные, но тожевполне симпатичные. Уши… повернись ухом! Мне не видно!

Поворачиваться ухом Ирка не стала.

– Домовых женского пола не бывает! – сказала она.

– Бывают!

– Не бывает! У Антигона спроси!

Багров высунулся и окликнул Антигона. Кикимор вскарабкалсяпо канату. Он был снаружи, играл с Зигей.

– Понимаете, гадская хозяйка! Тут такая штука…Девушек-домовушек действительно нету, но численность-то поддерживать надо. Вотмы и женимся на кикиморах! – занудно сообщил Антигон.

– Вот-вот! Оговорочка принимается! Значит, Ктонибудька былакикимора! – охотно согласился Багров.

Ирке захотелось швырнуть в него еще одной подушкой,предварительно зашив в нее кирпич.

– Штонибудька и Ктонибудька любили друг друга так, как наэто способны только домовые, – сильно, пламенно, верно. Вечерами они залезалина трубу, из которой вылетали искры, и, ощущая, как жар греет им спины, мечталио будущем, – продолжал Багров.

– Перемотай запись немного вперед! – попросила Ирка.

Матвей вздохнул.

– Ну хорошо. Однажды Штонибудька отлучился, а в егоотсутствие пришли гномы. Их было много. Король гномов собирался жениться наКтонибудьке.

– Но она, конечно, любила Кактотамку! – подсказала Ирка.

– Сама ты Кактотамка! Штонибудьку! – сурово поправил Багров.– Разумеется, любила. Ктонибудька отстреливалась, пока у нее оставалисьпатроны. Била по гномам наверняка, короткими очередями. Когда патронызакончились, она отшвырнула автомат «Вал» с интегрированным ПБС[1]. Теперь онбыл бесполезен. Руки у нее дрожали. Ктонибудька подняла горячую гильзу ипонюхала ее. Потом достала нож и уколола себе руку. «Я люблю тебя, Штонибудька!Прощай!» – написала она своей кровью на стене и, прислонившись к ней спиной, сталаждать. К ней подошел король гномов, мерзкий урод с треугольными зубами. «Тыубила восемнадцать моих гномов, Ктонибудька! Согласна ли ты стать моей женой?»– спросил он.

– «Да, согласна! Протяни палец! Вот тебе обручальноекольцо!» – сказала Штонибудька королю гномов и надела ему на палец кольцо отгранаты, – предположила Ирка.

В последних сказках Багров все чаще вооружал своих гномиковогнестрельным оружием, хотя начинал скромно: с пик, шестоперов и боевыхтопоров.

– Не влезай в мою сказку! – возмутился Матвей.

– Так нет?

– Нет! Все было не так!

– Хочешь сказать: она согласилась?

– Не согласилась, но патроны у нее тоже закончились. «Ни зачто! – воскликнула Ктонибудька. – Я не стану твоей женой! Я буду любить одногоШтонибудьку, даже если он меня забудет!» «Считай, что он тебя уже забыл!» –сказал король гномов. Он вырвал у одного из своих солдат штурмовую винтовку«Хеклер унд Кох» и выстрелил в Ктонибудьку. Один выстрел. В грудь. «Штонибудькаотомстит за меня!» – прохрипела Ктонибудька, и изо рта у нее пошла кровь. Онаумерла. А потом вернулся Штонибудька… – с волнением произнес Багров.

– … и началось крошево. Сразу колись: Штонибудьку в концегрохнули? Ну когда он уже прикончил короля гномов? – спросила Ирка внешнеравнодушно.

– Да-а-а… Он вшил себе в желудок пластиковую взрывчатку сособым детонатором, который срабатывает от воды. Прорвался в замок королягномов, многих убил, но был схвачен. Когда король гномов приблизился к нему,чтобы его прикончить, Штонибудька попросил фляжку напиться и рванул всех, ктобыл рядом! – разочарованно протянул Багров.

Как всякому сочинителю, ему было досадно, что пришлосьдосказывать в спешке. Ирка повертела головой. Шарф, намотанный на шею, чтобыболеть долго и со вкусом, кололся и портил все удовольствие. Приходилось илипризнать, что с горлом у нее все в порядке, и снять его, или терпеть дальше.

– Восемь-шестнадцать! – сказала валькирия-одиночка. У неебыла хорошая память, цепкая на подробности.

– Что восемь-шестнадцать? – не понял Багров.

– Восемь сказок – шестнадцать трупов, не считая убитыхврагов. За последние две недели ты рассказал мне восемь сказок. В каждой былоне менее одной пары героев, любивших друг друга больше жизни. Девушка всякийраз (Ирка погладила себя по голове) была само совершенство, а парень – жмот иавантюрист.

– Почему жмот и авантюрист? – возмутился Багров.

– С девушкой своей не сидел и бродил непонятно где, хотязнал, что вокруг – толпы гнусных гномов. А жмот потому, что патронов всегдаоставлял в обрез, на два с половиной бабаха. И все оружие с собой утаскивал,кроме кривой вилки. На самом деле он хотел, чтобы ее прихлопнули, а ему было быза кого мстить и самому погибнуть. И разумеется, что хочешь, то и получишь.Только получишь не то, чего ЯКОБЫ ХОЧЕШЬ, а то ЧЕГО ХОЧЕШЬ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ,– сказала Ирка.

Матвей задумался.

– Ну почему всех ухлопали? Один в живых остался. Из первойсказки, – припомнил он, защищаясь.

– Угу. Только получил девять разрывных пуль в живот иметательный нож в спину!

– Ты уверена, что девять? – огорчился Багров. – Хм… Ну,может, они были на излете и броник выдержал?

– А нож в спину?

– Скользнул по лопатке. Да и вообще парень-то был упырь. Емуэто как слону дробина.

– Нет, – сказала Ирка. – Не нравятся мне твои сказки!Воображаю, что бы ты сделал из Андерсена. Герда берет пистолет «ЗИГ-Зауэр» иидет глушить Снежную королеву.

– Пистолет? Так она тебя и подпустит с пистолетом! Тутснайперку надо брать! – запротестовал Багров.

Ирка поморщилась.

– В жизни так не бывает, – сказала она.