– Ну и зачем мы сюда вообще идем? – спросила Даф на пятомэтаже.

– Конечно, если ты думаешь, что это хорошая идея… – добавилаона на восьмом.

– А пониже дома нельзя было выбрать? – вздохнула она надвенадцатом.

– Слушай, а может, обратно, а? – пропыхтела она надевятнадцатом.

– У меня ноги сейчас отвалятся! – сказала она на двадцатьвтором.

– А с-с-сколько в до-доме в-всего э-э-этажей? – спросила онана тридцать первом.

Меф смущенно остановился.

– Мне кажется, мы уже где-то почти у крыши! – сказал оносторожно.

Дафну это не обмануло.

– Угу! Ясно! – сказала она и демонстративно уселась наступеньку.

Меф подхватил ее и перекинул через плечо. Таскать девушек наруках – это мелкое пижонство в стиле фотографа у загса. Через плечо гораздофункциональнее.

– Ты несешь меня как мешок с картошкой! – возмутилась Дафнагде-то в районе тридцать третьего этажа.

– А с чем ты мешок? – спросил Меф.

– Ну не знаю… Никогда об этом не задумывалась. Может, сзолотом? Или с алмазами, нет? – задумалась Дафна.

Депресняк вылез из рюкзака и принялся разгуливать у хозяйкипо спине.

– Слушай! – вдруг сказал Меф.

– Хочешь меня сбросить? – забеспокоилась Даф. Когда висишьголовой вниз – невольно делаешься мнительной.

– Да не. Я тут подумал… Помнишь, когда-то Депрю в рукиневозможно было взять? Волдыри появлялись, ожоги, а теперь ничего. Как так?

– Я и сама удивляюсь. Похоже, человеческий мир приспособилего к себе. Этот мир – мир изменений, – ответила Даф.

Сколько в доме было этажей, они так и не поняли. Меф считал,что тридцать пять. Дафна уже не считала и смирно висела у него на спине. Крышаоказалась плоской, с длинной мачтой с фонарем, «приманивающей вертолеты», каквыразился Меф.

На рассвете есть странный час. Не час даже, это слишкомщедро сказано, а примерно десять-пятнадцать минут – когда асфальт кажетсябелым, а деревья бесцветно-контурными, точно подсвеченными изнутри.

Это радостные и яркие минуты. Зримо ощущаешь, как деньнаполняется жизнью. Жизнь еще не видна, но уже брезжит где-то на подходе. Этоне сияющий торжествующим солнцем полдень, а ранний, полный надежд рассвет.

И вот они встречают его на крыше. Звезды гаснут. Невидимаярука собирает их и складывает в коробочку, на вату, подобно тому, как послеНового года снимают и убирают елочные игрушки. Луна же была точно из фольги,будто и не настоящая.

Дафне было холодно. Мефодий стащил с себя свитер и накинулей на плечи.

– Не надо. Заболеешь! – сказала она.

– Спорю на таблетку аспирина, что нет, – заупрямилсяБуслаев. – И вообще ты забавно мерзнешь. У тебя нос становится красным, ушисиними, а глазки такие узенькие. Чего ты улыбаешься?

– Да так… Примерно девять девушек из десяти за такойкомплимент столкнули бы тебя с крыши!

– А ты не столкнешь?

– Мне некогда, – улыбнулась Дафна, рукавом его свитерарастирая себе нос.

Все-таки хорошо, что Меф скорее молчун, чем болтун. И вообщемир набит лишними словами. Просто жуть. Иногда хочется перестрелять издробовика все источники звука и просто послушать тишину.

Она достала флейту и начала играть. Поначалу звуки былинеуверенными, ломкими. Ветер пробирался во флейту и подмазывал их,подсвистывал.

– Боевые маголодии в условиях подводной войны! – попыталсяпошутить Меф и замолчал, вслушиваясь.

В музыке он понимал мало. Но тут звучала не музыка, а нечтосовершенно иное. Дафна играла не для слуха, а для сердца. Именно его и касаласьона своей маголодией.

Звуки крепли, усиливались. Казалось, они наполняют теперь нетолько крышу, а переливаются с нее на весь город. Точно загорелась маленькаясвеча, и от нее уже вспыхивают поочередно все свечи, стоящие рядом, от нихдругие – и вот уже волна света медленно распространяется по огромному спящемугороду, согревая его.

Дафна играла, ощущала ладонь Мефа на своем плече и думала,что была не права. Напрасно отчаивалась, что он не меняется. Меняется, и ещекак.

Просто человек пропитывается светом медленно. И меняетсятоже медленно. И вообще в этом мире и во всей вселенной мало резкого ивнезапного, а все главное происходит постепенно. Мы же хотим все сразу, вдруг.

Опасно получить нечто раньше времени, когда ты еще не доросдо этого и не понимаешь цены. Постепенно растут деревья, постепенно становятсябольшими дети, двигается земная кора, и люди изменяются тоже постепенно. Когдавидишь их день за днем – изменение неуловимо. Все резкое, стремительное всегданеустойчиво и временно. Лучше постепенно и неуклонно, чем рывками и непонятно вкакую сторону.

Дафна отняла флейту от губ. И вот чудо: она уже не играла, амаголодия еще продолжала звучать.