Мы уже выехали из города, машина Глеба Григорьевича, красная«Хонда», следовала за нами. Что ж делать-то, господи? Надеяться, что личностьГеннадия Андреевича заинтересует следствие и менты в конце концов выйдут на егохозяев? Ничего другого не остается. А если его хозяева действительно такмогущественны, как он говорил, что тогда? Тогда у следствия будет девица сфальшивой биографией и отсутствием памяти, которую они, не без оснований, подозреваютв многочисленных убийствах, похищении и попытке запутать следствие. Япосмотрела на Алексея. Казалось, он всецело был поглощен дорогой.

– Не молчи, – сказала я.

– Тебе не о чем беспокоиться, – с ленцой ответилон.

– Да неужели? В самом деле не о чем?

– Мы можем смыться прямо сейчас. Потом позвонишьСавушкину и скажешь, где искать Ларису.

– Смыться, ни в чем не разобравшись? Кто этот тип статуировками? Савушкин прав, он как-то со мной связан.

– Пройдет время, и ты все вспомнишь. Наберись терпения.

– И что мы будем делать, пока я не вспомню?

– Жить. И получать от этого удовольствие.

– Как жить? Без документов, без работы…

– Пусть тебя это не беспокоит. И документы, и деньги непроблема. А работа… отдохнешь немного. Будем жить у теплого моря, сидеть наверанде и наблюдать, как солнце садится за горизонт.

– Да ты поэт, – проворчала я.

– Есть немного. На самом деле твое присутствие так наменя действует. Ну что, сматываемся?

– Забудь об этом. Пока я… – тут я махнула рукой иотвернулась к окну, но вскоре опять заговорила, поняв, что все это время недавало мне покоя. – Меня смущают слова Савушкина. Допустим, ГеннадийАндреевич действительно спятил, оно и неудивительно, если за пару минутлишаешься своей гвардии, и все-таки, чего он там болтал о каком-то монстре?

– Не обращай внимания, – отозвался Алексей. –Они вечно что-нибудь выдумывают.

– Кто «они»?

– Люди, – пожал он плечами.

– Люди? – переспросила я с сомнением. – А мыкто?

Алексей усмехнулся:

– Я неправильно выразился. Мне недостает образования,чтобы беседовать с такой девушкой, как ты.

– Хорош прикидываться, образования ему недостает…

Тем временем мы свернули на проселочную дорогу. Лесподступал с двух сторон, впереди, в просвете между деревьями, мелькнула река.Мы еще раз свернули, и очень скоро я увидела дом. И тут же почувствовалабеспокойство. Алексей тоже, потому что вдруг нахмурился. А вскоре наша тревогаполучила материальное подтверждение. В нескольких метрах от дома я увиделаджип, огромный, черный.

– Кажется, у нас гости, – бесстрастно заметилАлексей. – Сиди в машине. – Он распахнул дверь со своей стороны, и вэтот момент я услышала крик. Отчаянный. И со всех ног кинулась к дому, опередивАлексея, боковым зрением успев увидеть, как Савушкин, бросив свою «Хонду» рядомс джипом, несется вслед за нами. Входная дверь была не заперта, я распахнулаее, в тот же миг крик повторился. Я, пролетев узкий коридор, оказалась передраспахнутой дверью в кухню и застыла с вытаращенными глазами. Было от чего.Павлик лежал, привалившись к стене, сцепив на груди ладошки, и тоненькопоскуливал. В трех шагах от него здоровенный детина с бритой головой однойрукой держал Ларису, ухватив ее за шею, в другой руке у него был нож с широкимлезвием. Сталь хищно сверкала в лучах солнца, заливавших комнату, оттогокартина представлялась совершенно нереальной, словно ночной кошмар, от которогопросыпаешься среди ночи и спешишь его забыть. Лицо Ларисы было землистогоцвета, глаза вылезли из орбит от ужаса и удушья, на щеке у нее был глубокий порез,кровь заливала подбородок, она пыталась вырваться, впрочем, попытки мало чтодали: острие ножа упиралось женщине в горло. Бритый, услышав, как хлопнуладверь, повернулся ко мне и сказал с усмешкой:

– Здравствуй, милая.

Может, я бы не узнала его, без бейсболки он выглядел иначе.Вот только взгляд остался прежним. Жуткий взгляд.

– Отпусти женщину, – сказала я, удивляясь тому,что голос звучит спокойно, хотя от страха внутренности свернулись клубком.Алексей и Савушкин замерли в дверях.

– Я убью ее, – засмеялся бритый. Красивое лицонасмешливо кривилось. – Одно движение, и она сдохнет. Я убью ее, слышишь?Как убил твою подругу.

– Какой в этом смысл? – осторожно сделав шагвперед, спросила я, почти ласково спросила, уже поняв, что имею дело ссумасшедшим.

– Смысл? Мне просто нравится убивать. Сейчас я слегканадрежу ей горло, и она умрет не сразу. Зачем лишать себя удовольствия?

– Послушайте, – заговорил Савушкин. – Если выотпустите женщину, мы позволим вам уйти. Я обещаю.

Не знаю, собирался он сдержать свое слово или нет, но бритыйне впечатлился. Засмеялся презрительно, вдруг взгляд его переместился натумбочку в метре от меня, и я, повернув голову, увидела пистолет. Схватила егои заорала:

– Отпусти ее, сволочь, иначе я тебя пристрелю!

– Давай, убей меня, – сказал ониздевательски. – Ну, что же ты? Боишься промахнуться? – Он оттолкнулот себя женщину, продолжая держать ее за горло. – Так удобней? Убей меня,не то я ей шею сверну. Считаю до трех: один…

– Отпусти женщину! – орал Савушкин.

– Отпусти! – орала я, только Алексей, не принимаяучастия в общем гаме, медленно двигался вдоль стены, все ближе и ближеподбираясь к бритому.

– Два… Ну, что же ты? Нажми на курок, и ты ее спасешь…Ты ведь хочешь этого, хочешь? Убей меня…

– Перебьешься, – вдруг произнесла я и рвануласьвперед, отбросив пистолет в сторону, рука бритого, которой он держал Ларису,взметнулась вверх, будто помимо его воли. Обессиленная женщина рухнула на пол,а вслед за ней отправился бритый, которого я сбила с ног, с удивившей меня самусилой пнув его ногой в живот. Алексей отобрал у него нож и впечатал его в полфизиономией, а Савушкин подхватил пистолет и теперь держал его двумя руками,целясь бритому в голову. Если и до той поры тот выглядел полным психом, тотеперь на него смотреть было просто невыносимо. Огромное тело сотрясалось вконвульсиях, он хватал ртом воздух и орал:

– Убей меня, сука… Будь ты проклята…