– Я обязан проверить всех, в том числе и вас, МаринаГеннадьевна, это моя работа. Все четыре убийства совершил один и тот жечеловек. По крайней мере, об этом свидетельствуют оставленные им записки.Скажите, среди ваших знакомых нет мужчины высокого роста, бритого наголо, сбольшим количеством татуировок? По показаниям свидетелей, не только руки у негопокрыты татуировками, но и шея, и даже затылок.

Я невольно усмехнулась:

– В день своей гибели мне звонила Ирина и сообщила, чтонакануне познакомилась с молодым человеком. По ее словам, он выглядел необычно.Все тело у него покрыто татуировками. Я еще сострила, что их знакомствооказалось слишком близким.

– Соседи видели ее с этим парнем, он провожал ее доподъезда. Для человека, задумавшего убийство, он вел себя слишкомсамоуверенно, – вздохнул Глеб Григорьевич. – Возле антикварногомагазина, незадолго до преступления, также видели высокого мужчину статуировками. Он разглядывал витрину, как будто нарочно привлекая к себевнимание. Теперь что касается вашего шефа. Один из жильцов его дома столкнулсяв подъезде с молодым человеком, тот выходил из лифта. Одет был в ветровку, наголове бейсболка. Он на ходу застегивал «молнию», и свидетель обратил вниманиена его руки, сплошь покрытые татуировками.

– Я видела похожего парня, – кивнула я. –Правда, на татуировки не обратила внимания, он держал руки в карманах. Заделменя плечом, нарочно задел. И усмехнулся.

– У вас не создалось впечатления, что вы встречали егораньше?

– С уверенностью могу говорить только о последнихчетырех месяцах. За это время мы с ним ни разу не встречались.

– На автоответчике вашей подруги осталось сообщение.Довольно странное. А еще записки. Убийца, безусловно, пытался привлечь чье-товнимание.

– А если он просто псих?

– Допустим. Но сути дела это не меняет.

– Предположим, он жаждал вашего внимания.

– Тогда стоило обратиться к адресату во множественномчисле.

– А если его интересует кто-то конкретный? Я имею ввиду следователя?

– И этот вариант мы рассматривали. По нашей базе данныхчеловека, подходящего под это описание, нет, так что вряд ли его интересуеткто-то из нашего ведомства.

– Он мог изменить внешний вид. Допустим, раньше он былс волосами до плеч и без татуировок, – предположила я.

– Мог, – кивнул Савушкин. – Если он все ещеразгуливает по городу, мы его найдем. С такой колоритной внешностью в толпе незатеряться. А теперь что касается вас. Я могу вам предложить только одно:завтра утром в моем кабинете написать официальное заявление.

Я усмехнулась, а он пожал плечами:

– Согласитесь, глупо ожидать от меня другого.

– И что произойдет после того, как я напишу заявление?

– Будем работать. Не стану скрывать, что ваша историяособого доверия не внушает. Подтвердить ее может только Самсонов, но и на егослова я бы не стал полагаться.

– Почему? – нахмурилась я.

– Я сделал запрос по месту его жительства и очень скорополучил ответ. Правоохранительные органы давно к нему приглядываются, и дляэтого есть серьезные основания. Не будь он везунчиком, сейчас бы отдыхал втюрьме. И чтобы такой тип добровольно явился в следственный комитет…

– Что вы хотите сказать? – не поняла я.

– Я хочу сказать, вполне возможно, что он сделал этопод давлением.

– То есть попросту оговорил себя?

– Бывают разные обстоятельства… У него есть жена,правда, бывшая, и ребенок. Так вот, я позвонил коллегам, и они отправились кней домой. По словам соседей, женщина с сыном живет на даче. Кстати, соседкасказала, что Самсоновой, то есть Омельченко Ларисой Олеговной, интересовалисьработники милиции, мужчина и женщина. Коллеги связались с участковым, и онсъездил в деревню, где у Самсоновой дом. Ни женщины, ни ребенка там нет, хотясоседи пару дней назад ее видели. Видели также машину, «БМВ». Это случайно нета самая, что стоит сейчас возле входа в кафе? – усмехнулся Савушкин.

Я покосилась на Алексея, он сидел с отрешенным видом, вродебы к разговору не прислушиваясь.

– После того как мы расстались с Павлом, я его искала.А его жена решила нам помочь, – не очень убедительно соврала я.

– Добровольно? А где она сейчас?

– В двадцати километрах от города. Мы не держим ее подзамком, в этом вы сами можете убедиться.

– Если честно, очень бы хотел убедиться.

– Тогда поехали, – вздохнула я. Он поднял брови,демонстрируя удивление и недоверие одновременно, а я добавила: – Никакихсюрпризов, можете мне поверить. Завтра она собиралась вернуться домой.

– Надеюсь, что это так.

– Скажите на милость, зачем мне врать? Я ведь самапришла к вам за помощью.

– Что ж, едем, – кивнул Савушкин и покосился наАлексея, который его взгляд попросту проигнорировал. Сомнения ГлебаГригорьевича были мне понятны, ехать с нами он вряд ли считал удачной идеей,однако своих переживаний по этому поводу не демонстрировал.

– Пожалуйста, поверьте мне, я не меньше вашего хочуразобраться в этой истории. Точнее, куда больше, – сказала я.

– Надеюсь, прогулка за город много времени не займет. Япоеду на своей машине. Вы не против?

– Конечно, нет.

Что я еще могла сказать? Для меня все складывалось хуженекуда. Савушкин прав, единственный мой свидетель Павел, а ему, как только онузнает, что семья в безопасности, ничего не стоит отказаться от своих слов. Ичто останется? Спятивший Геннадий Андреевич? Допустим, через некоторое время онпридет в себя, и тогда обвиняемыми в убийстве девяти человек станем мы. Еслиприбавить к этому похищение Ларисы и ребенка, длительное тюремное заключениенам обеспечено. Конечно, в подвале женщину мы не держали, но запугалиосновательно. Савушкин по дороге позвонит своим, и нас незамедлительноарестуют. Пожалуй, я дурака сваляла, решив с ним встретиться.