Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не, Роб, долго любоваться будешь или уже делом займемся. Я зря пошла с вами? Вас вдвоем тут оставить? — послышался недовольный голос Грави.
— Ты же сама захотела. Мол, медовуха в храме кончилась, делать нечего, — ответил Роберт.
— Да. И теперь мне её опять захотелось, — фыркнула рыжеволосая.
После нудной беседы с мастером Бонумом странник на длительном подъеме по ступеням из подземелья уже знал свой выбор. Браня архитектора и устало взбираясь, у него было время все обдумать. Хоть он и спросил Онвир, согласна ли она с его решением, путник знал ответ девушки, как и то, что она последует за ним. Это портило его настроение. От этого было зудящие чувство где-то в глубине души. С другой стороны, ныне свободная Каритас, когда он рассказал про новые планы, сразу сказала, что пойдет с ним. Сославшись на какие-то свои мотивы, странные и в то же время понятные Роберту. В итоге их ждала самая верхняя точка храма. С большим кругом перемещения. На камнях были начертано множество символов, каждый из которых одаренный промазал каким-то составом. Кварцевый порошок также обильно посыпали в определенных местах и еще некоторые компоненты, что стояли по краям круга в закрытых черных колбах. Время приготовления ритуала троица потратила на прогулку по остальной части яруса. Место было красивое.
— Все готово, — сказал одаренный в серебряном одеянии. — Вы окажетесь на острове недалеко от этого, на туманной земле. Вас там встретят. И еще одно. Мастер Бонум просил передать, чтобы вы относились уважительно к обитателям острова. Они не терпят пренебрежительного поведения.
— Слышала, Грави? Побольше молчи, — сказал Роберт.
— А я-то что, Роб, я сама любезность, — усмехнулась Каритас.
Круг под ногами некоторое время мерцал мутно-зеленым светом и вибрировал. А потом Роберта охватил сначала сильный холод, потом жар, а потом и вовсе было непонятно, что происходит. Ощущение сложилось, будто земля резко ушла из-под ног. А солнце завертелось с бешеной скоростью в одно мгновение, сменяясь то на ночь, то на день. И как только ноги почувствовали твердую почву, пришло новое состояние. Тошнота и головокружение. Роберт упал на колени. Открыв рот, словно рыба, попавшая на берег, и жадно глотая воздух. Осмотревшись, слезящимимися глазами он увидел, как Онвир стоит как ни в чем не бывало, Грави тоже. Рыжеволосая смеялась.
— Ты что, в первый раз в круг входил? Надо было воздух задержать, Роб, — Грави со смехом похлопала Роберта по спине. Легче от этого не стало, только хуже.
— Раньше не могла сказать, — прерывисто сказал странник.
— Ну, ты же просил больше молчать. Я послушалась, — состроила глазки Грави.
Иногда бывает ощущение, что все вокруг иллюзорно. Небо над головами троицы было с фиолетовым оттенком, мутное и туманное. А солнца и вовсе не было видно, лишь отчаянные лучи, что пробивались сквозь густые необычные облака. Тропический лес шептался на сотнях языков, словно обсуждал своих новых незваных гостей. Роберт осторожно сделал шаг с каменной плиты, на которой очутился. Черный сапог увяз в белом мхе, что покрывал землю. Он посмотрел на Онвир, девушка молчала и осматривалась, была спокойной. Странник решил, что можно идти вперед. Обилие папоротника, растущего рядом, мешало двигаться. Плотно усаженные деревья смыкали местность в круг. Неожиданно что-то скользнуло по шее Роберта. Он резко завертелся, ничего не увидев. И потом снова. Пробираясь сквозь обилие странной жизни, стало очевидно, что растения только не ходили. Каждый проход через листву заканчивался пахучими объятьями листьев и ветвей. Ругать это место страннику надоело, но от тяжелых показательных вздохов он отказаться не мог.
Странный лес не спешил выпускать троицу. Роберт остановился, осмотрелся. Он замер.
— Онвир, ты знаешь, куда идти? Что-нибудь видишь? — спросил Роберт.
— Нет, — сказала дева неба и чуть позже добавила. — Мне казалось, что вижу тропу, но она менялась каждый раз, мой мастер.
— Гадство. Что-то мне это начинает напоминать, — охнула Каритас.
— Согласен, — протяжно сказал Роберт.
Крики птиц были слышны, словно звук проходил через воду. Лес шуршал и потрескивал. Роберт стоял на месте и обдумывал, что необходимо делать. Потом резко снял с пояса тесьму. Та держала место стыка нагрудника, нескольких слоев хватило, чтобы обвязать ей свою кисть и кисти девушек. Такое его решение должно было защитить от риска потерять друг друга. Потом покрутившись на месте, он развернулся в обратную сторону и потащил за собой остальных. Онвир без слов последовала за ним. Грави сказала что-то колкое, но спорить не стала.
— Решил вернуться к кругу перемещения? Роб, ты понимаешь, что я его запустить не смогу. Или мы просто сбегаем? — тяжело дыша, сказала Каритас.
— Мы не сбегаем, до этого мы плутали и поворачивали, ходили как овцы возле ворот. Теперь идем прямо, — резко проговорил Роберт.
— Смотри, какой уверенный. С чего ты взял, что это поможет? — спросила Грави.
— Интуиция, — спокойно сказал странник.
— Это что-то новенькое. Только боюсь, не обкатанная она у тебя… — голос рыжеволосой сменился на крик.
Троица пролетела расстояние высоты маленького замка, прежде чем увенчать конец падения хорошими фейерверками из голубоватой воды. В виске Роберта зазвенело и стало тепло. Грави, всплывая, приложилась ему ногой в голову. А идея связать друг друга показала один из своих минусов. Плыть было крайне трудно. Вода была пресной, путник, пока добирался до ближнего берега, успел прилично её заглотать и почти захлебнулся. Как и Грави. В итоге всех спасла дева неба, которую теперь можно было называть и владычицей воды. Так как гребла воду она за троих. И даже тяжелый клинок не смог ей помешать в этом.
— Не, Роб, — кашляя, заговорила Грави. — Давай за предчувствие и прочую муть, будет Онвир отвечать. Я за план. А ты просто весели нас, хорошо?
— Но лес-то мы покинули, — спокойно выжимая волосы, сказала Онвир.
— А разве было невесело? — устало улыбнулся Роберт.
Рыжеволосая одаренная удивленно посмотрела на странника. И выразительно состроила брови. Этого Роберт ожидал. Но взгляд Онвир, при котором она медленно порхнула ресницами и на секунду почти улыбнулась, застал его врасплох.
Дальше троица продолжила путь в тишине. Мир вокруг приобрел знакомые черты. Трава была зеленой, деревья
