Сестра Бобби Андерсон Анна, которой недавно исполнилосьсорок, но которая думала как пятидесятилетняя и соответственно выглядела (Боббисказала бы, что сестра Анна думала как пятидесятилетняя женщина с тех пор, какей исполнилось тринадцать лет), резко выдернула локоть.

— Что ж, детка, я скажу тебе, как мне понравился полет, —язвительно заявила она. — Мне было жарко. Меня стошнило, потому что самолетболтало в воздухе. Я облилась апельсиновым соком. Мои чулки воняют, а этотчертов городишко похож на общипанного петуха. Еще вопросы есть?

— Нет, — прошептала стюардесса. Ее глаза увлажнились, и онабыла готова разрыдаться. Таков был эффект, производимый Анной Андерсон налюдей.

— Отлично, милочка, — и Анна гордо сошла по трапу. На еелице было написано, что она никогда не бывает всем довольна. Она шла, выпрямивспину, как будто проглотила кол. Она направлялась в здание аэропорта.

Клерк в конторе сообщил Анне, что она не может арендоватьмашину, потому что она не прислала предварительной заявки, что ей не повезло ичто он приносит ей свои извинения. В Мэне царило лето, и большая часть машинбыла в разгоне.

Это явилось большой ошибкой со стороны клерка. Очень большойошибкой.

Анна ехидно улыбнулась и принялась за дело. Ситуации вродеэтой составляли смысл жизни сестры Бобби. К тому же в последнее время она неимела возможности часто ругаться с людьми, потому что ухаживала за тяжелобольным отцом, скончавшимся первого августа, восемь дней назад.

Анна была весьма волевой особой. Ее мать предпочлапокориться воле дочери, когда той исполнилось восемнадцать лет, позже то жесамое сделал и покойный отец. Поэтому у клерка не оставалось шансов. Ейпонадобилось всего десять минут, чтобы выйти из конторы с ключами от машины,которую случайно — ну очень случайно — держали в резерве. Еще через двадцатьминут Анна мчалась по шоссе Бангор — Катласс, а клерк с облегчением потиралшею.

Подобный эффект Анна Андерсон производила на многих людей.

Пришло время обеда, но Анна не думала о еде. Она ехала вХейвен, намереваясь как можно скорее встретиться с сестрой Робертой.

Гостиница была переполнена.

Но это не беспокоило сестру Анну.

Она поймала в коридоре администратора и посленепродолжительной беседы уже распаковывала вещи, поправляла макияж и чистилазубы. Потом она спустилась в ресторан.

— Принесите мне пучок овощей. Свежих овощей.

— Мадам желает сал…

— Мадам желает пучок свежих овощей. И меня не интересует,как вы это назовете. Только не забудьте сперва вымыть их. И еще принесите мнесомбреро.

— Да, мадам, — растерянный официант хлопал глазами. На нихоглядывались. Некоторые улыбались… но улыбка тут же пропадала, когда улыбавшийсявстречался со взглядом Анны Андерсон. Официант отошел, но властный голосстранной клиентки остановил его:

— Сомбреро, — сказал она, — подают с кремом. Если вамвздумается принести мне сомбреро с молоком, будьте уверены, я вылью его вам наголову.

Ее лицо было совершенно серьезно.

Анна Андерсон не любила шутить.

В половине восьмого она вернулась в свой номер. Онаразделась, надела халат и уселась возле окна. Отель находился достаточно далекоот центра города. Поэтому Анна ничего особенного не видела, за исключением,пожалуй, маленькой автомобильной стоянки. Но это было как раз то зрелище,которое ей нравилось.

В сумочке у нее лежали несколько капсул амфетамина, и Аннаприняла одну из них. Она начала принимать их вскоре после первого инфарктаотца…

Она взглянула на телефон и отвела взгляд в сторону. Одинтолько взгляд на него напомнил о Бобби, о том, что Анне уже давно не удается сней связаться. В течение последних двадцати четырех часов Анна звонила ейдважды, но оба раза телефон не отвечал.

Она попыталась позвонить первый раз сразу после смерти отца.Это было в час дня 2 августа. Трубку снял какой-то алкоголик.

— Позовите, пожалуйста, Роберту Андерсон, — сказала Анна,стоявшая босиком в коридоре воинского госпиталя в Юте. Рядом сидела ее мать, окруженнаясвоими братьями и сестрами. — И, если можно, поскорее.

— Бобби? — переспросил пьяный голос на другом конце провода.— Вам нужен старый хозяин или же Новый и Усовершенствованный Хозяин?

— Не болтайте чепухи, Гарднер. Ее отец…

— Вы не сможете говорить с Бобби сейчас, — конечно, это былГарднер. Она узнала его голос. — Она в сарае с далласской полицией. Они сейчастам становятся все более Новыми и Усовершенствованными.

— Передайте ей, что ее сестра Анна…

Дзинь!

Короткие гудки. Она подержала трубку возле уха и в сердцахотбросила ее, будто в руке оказался таракан.

Больше всего на свете она ненавидела людей, у которых былиплохие манеры по телефону.

Она повернулась к матери.

— Ты говорила с ней, Сисси? — спросила мать.

— Да.

— Что она сказала? Она приедет на похороны? — Глаза матери снадеждой смотрели на старшую дочь.

— Я так и не поняла. — Все своей раздражение Анна вложила вэти слова. И дальше, будто на нее снизошло вдохновение, на одном дыханиивыпалила:

— Она сказала, что она рада, что старый мерзавец умер. Потомона рассмеялась. Потом она бросила трубку.

На мгновение воцарилась тишина. Затем Паола Андерсон зажаларуками уши и зарыдала.

Сперва Анна все же не сомневалась, что Бобби приедет напохороны. Анна считала, что она должна приехать, — значит, так и должно былобыть. Анна обычно добивалась всего, чего хотела, и так было всегда. КогдаРоберта приедет, ей довольно сложно будет доказать, что Анна солгала. Поверят,безусловно, Анне, а не ей.

Это хорошо. Просто отлично. Но этого мало. Пришло время —пришло уже давно, — когда Роберта должна была вернуться домой. Не только напохороны. Навсегда.

И она останется. Останется, потому что этого хочет Сисси.

Этой ночью к Анне все не шел сон. Она прислушивалась кшорохам вокруг. Где-то за стенкой громко работал телевизор. Безобразие: мешаютлюдям спать. Завтра она напишет жалобу.

Она лежала без сна, и, против ее воли, к ней стали опятьприходить воспоминания…

Через час, после того как она солгала матери про ответБобби, она вновь пришла к телефону, чтобы на этот раз позвонить Бобби безсвидетелей. Она вызвала оператора и сообщила, что подозревает, что линияоборвана.