Конечно, они не стали сразу же «людьми-невидимками». Онитеряли волосы и зубы, их кожа истончалась и становилась прозрачной. Словом,происходило физическое «превращение».

Он вновь подумал: Встречайте нового хозяина. Встречайте также, как встречали старого.

Бобби вновь вопросительно взглянула на него.

— Что ты сказал, Гард?

— Я сказал: «Пошли, хозяйка».

Мгновение помолчав, Бобби кивнула:

— Да, — сказала она. — Не будем терять время.

Они ехали на тракторе к месту раскопок.

— Твоя сестра уехала? — поинтересовался Гарднер.

— Верно, — ответила Бобби. — Она уехала.

Ты все еще не умеешь правдоподобно лгать, Бобби. И я думаю —я действительно думаю, — что я слышал ее стон. Перед тем как я ушел вчера влес, я наверняка слышал ее стон. Что же нужно сделать, чтобы заставить такуюжелезную кобылу, как Сисси, застонать? Насколько же плохо нужно было поступитьпо отношению к ней?

Мог быть только один ответ. Очень плохо.

— Она приехала, чтобы забрать меня домой, — задумчивосказала Бобби.

— И раньше ей это удалось бы. Но теперь у нее не былоникаких шансов.

Гарднер похолодел. Существует множество трактовок подобнойреплики. Какая же из них верна?

— Я удивляюсь, как тебе удалось спровадить ее в первый жевечер, — сказал он. — Я считал, что Патриция Мак-Кадл ужасна, но по сравнению ствоей сестрой она — ангел во плоти.

— Я просто вышла к ней без грима. Когда она это увидела, тоумчалась отсюда, как будто реактивный самолет. Это было весьма забавно.

Она рассказывала так образно, что история казалась похожейна правду. С учетом того, что это было совершенной неправдой.

Нет, — думал Гарднер. — Она никуда не уезжала. Интереснодругое: ты убила ее, или она заперта сейчас в сарае вместе с Питером.

— Сколько должны продолжаться физические перемены, Бобби? —спросил он.

— Не очень долго, — ответила она, и Гарднер вновь подумал,что из нее получился неважный лжец. — Вот мы и приехали. Тормози.

На следующий вечер они рано закончили работу. Стояла жара, иникто не смог работать долго. Они вернулись в дом, без аппетита поели,размазывая большую часть еды по тарелкам, и, когда посуда была вымыта, Гарднерсказал, что хотел бы прогуляться.

— Да? — Бобби посмотрела на него одним из тех странныхвзглядов, которые он замечал у нее в последнее время. — Холодает. И, мнекажется, у тебя есть чем заняться.

— Солнце садится, — легкомысленно сказал Гарднер. — И… — Оноткрыто взглянул на Бобби. — Если я останусь дома, я откупорю бутылку. Если яоткупорю бутылку, я опять напьюсь. А вот если я пойду пройдусь, то устану исразу же засну.

Все это было достаточно правдоподобно… но под видимойправдой скрывалась другая правда, как внутри большой матрешки — меньшая.

Гарднер посмотрел на Бобби, ожидая, обнаружит ли она второйсмысл его слов.

Она ничего не обнаружила.

— Ладно, — заявила она, — хотя ты отлично знаешь, что меняне беспокоит твое пьянство. Я твой друг, а не жена.

Да, тебя действительно не беспокоит то, что я пью, ты слегкостью предлагаешь мне выпить, если мне этого хочется. Потому что этонейтрализует меня.

Он дошел почти до дома Джастина Харда и вдруг свернул налевои почти вприпрыжку быстрым шагом направился по боковой улочке. К его ногамбудто приделали крылья.

Стояла тишина. Ни одна собака не облаяла его. Окна во многихдомах были темными. А в тех, где был слабый свет, он ни разу не заметилвключенного телевизора.

Вскоре он дошел до тупика. Совсем стемнело, но на небевзошла луна — и стало достаточно светло. За асфальтом начиналась гравийнаятропинка. Освещенный луной гравий казался совсем белым. Тишина начиналаугнетать Гарднера.

Зачем он идет сюда? Что влечет его? Не его ли собственное«превращение»? Наверное, потому что сила, влекущая его, сильнее, чем его воля.

Гарднер шел, а его ноги утопали в толстом слое гравия.Внезапно что-то под ногами привлекло его внимание. Он нагнулся и началраскапывать гравий. Отбросил пару камешков — ничего, еще несколько — опятьничего…

Ой, минуточку!..

Пальцы его наткнулись на что-то слишком гладкое, чтобы бытькамнем. Он пошарил рукой, сердце его учащенно забилось. Ничего! И тут онувидел…

Он увидел автомобильную фару.

Гарднер изумленно рассматривал находку. ВОТ ЧТО значит найтив земле нечто, — думал он. — Найти странный предмет, артефакт. Но как я узнал,где искать?

Он вновь принялся раскапывать гравий, не обращая внимания,что острые камешки ранят его руки и пальцы начинают кровоточить.

Он чувствовал, что автомобиль Анны где-то здесь, близко.Бобби и ее друзья прекрасно выполнили задачу. Они добросовестно похоронилимашину. От напряжения у Гарднера пересохло во рту. Он копал, сам не зная, чегохотел больше: найти что-нибудь или ничего не найти.

Он не позволял себе задуматься, не стоит ли ему сейчасповернуться и бежать отсюда. Он копал.

Ничего.

Автомобиль Анны Андерсон был пуст.

Они могли спрятать ее тело в багажник. Не увидев, ни в чемнельзя быть уверенным.

Логика подсказала ему, что тела Анны в багажнике нет. Нетпотому, что любой, нашедший в гравии автомобиль, сразу же заглянул бы вбагажник… и вызвал полицию.

Никто из жителей Хейвена не стал бы выкапывать спрятанныйкем-то в земле автомобиль. А найдя, не стал бы обращаться в полицию, потому чтоэто было бы последним в его жизни поступком. Автомобиль спрятан от глазкого-нибудь чужого, приезжего, а этим летом в Хейвене не слишком привечаютприезжих.

Так что Анны не было и не могло быть в багажнике. Простаялогика.

Возможно те, кто это сделал, не рассчитывают на твою дружбус логикой, Гард.

Черт побери! Если он видит предмет на глубине трех футов, товся эта компания должна видеть по крайней мере на глубине двадцати трех.

Гарднер встал на ноги, потирая колени. Нужно будет, придядомой, принять аспирин.

Анны в машине нет. Где же она? Конечно, в сарае. Гарднервдруг понял, зачем пришел сюда: не для того чтобы немного отдохнуть от Бобби, апотому, что хотел убедиться в своих предположениях относительно сарая. Ему этобыло необходимо. Потому что он должен был принять решение и потому что хотелвсе-таки выкопать корабль до конца, выкопать и научиться им пользоваться.