Несколько месяцев на душе было погано. Конечно, и часов, иукрашений жаль, да и стоят они весьма и весьма дорого, но хуже всего былоосознавать, что их спер кто-то из близких приятелей, из тех, кто не один годходит к нам в дом. В конце концов, перебрав всех и поняв, что заподозрить неспособны никого, мы пришли к выводу: воровка – новая любовница Пети Маслова.Она появилась у нас впервые и больше никогда не приходила в гости. Масловрегулярно меняет баб. Пете мы ничего не сказали, о произошедшем честнопостарались забыть. Но с тех пор, если в доме собирается большое числоприглашенных, и я, и Зайка, и Маня аккуратно складываем повседневные украшенияв сейф. Но, повторюсь, это единственная неприятная история, случившаяся с нами.Хотя я знаю, что кое у кого подруга отбила мужа, а уж сплетни, которыераспространяют некоторые бабы, даже слушать противно. Но происшедшее с Асей нелезет ни в какие ворота. Милена решила обокрасть любовника и придумалахитроумный план. Судя по всему, эта ловкая особа не остановится ни перед чем,чтобы получить деньги. Как же ее найти? Может быть, она вышла замуж за тогофотографа Ростислава Приходько и преспокойно живет в его квартире?

Я повертела в руках бумажку, на которой Ася нацарапалаадрес. Ладно, сначала съезжу, отдам деньги няне, а потом покачу к Приходько.Как раз наступит вечер, и кто-нибудь будет дома. Конечно, это тоненькаяниточка, можно сказать – паутинка, но других-то у меня нет!

К дому Гладышевой я подъехала около пяти часов. На городначали опускаться сумерки, над входом в подъезд, где жила Галя, не горелалампа, я потянула дверь на себя и поежилась. В парадном воняло, как вобщественном туалете, и стоял полумрак. Зажав нос рукой, я влетела в раскрытыедвери лифта и натолкнулась на мужчину в мятом пальто, с чемоданом в руках.Сердце екнуло. Дядька выглядел неприятно. Большой, черноволосый, кареглазый,небритый, с горбатым носом, типичное «лицо кавказской национальности». Очевидно,следовало сказать ему: «Поезжайте без меня, я не тороплюсь».

Но я уже стояла в лифте, и кабина медленно поползла вверх.

Мы вышли вместе, на одном этаже, более того, мужчинавыскочил первым и нажал на кнопку звонка квартиры, где жила Галина.

Я недоуменно приблизилась к двери. Галя распахнула дверь, ноне сняла цепочки.

– Вы к кому? – начала она, потом заметила меня и обрадованновоскликнула: – Ой, Даша! Это с тобой?

– Нет, – ответила я, – впервые его вижу.

– Вы к кому, мужчина? – повторила Галя, не снимая цепочки.

– Слышь, – с сильным акцентом произнес незнакомец, – позовиМахмуда.

– Тут таких нет.

– Махмуда Бероева, – повторил кавказец, – племянник он мне,работает в Москве, позови быстрей.

– Сказала же, тут таких нет.

– Махмуд Бероев, – твердил мужчина, – не понимаешь, да? Он утебя комнату снял, вот, гляди.

С этими словами кавказец вытащил из кармана бумажку ипрочитал:

– Улица Ромова. Она?

– Ну, – кивнула Галя, – правильно.

– Дом двенадцать? Квартира восемьдесят три? Точно? ГдеМахмуд?

Галя покачала головой:

– Господи, ну как вы мне надоели! Который человек из вашихприходит, хоть жилплощадь меняй! Тебе нужен дом двенадцать, туда и ступай!

– Ишь какая злая, – обиделся мужчина, – я цифры знаю ичитать умею. На углу табличка висит «Улица Ромова, двенадцать».

Галя вышла на лестницу и ткнула пальцем в окно.

– Вон, гляди, видишь башню блочную, точь-в-точь, как наша?

– Ну?

– Туда ступай, там живет твой Махмуд в восемьдесят третьейквартире.

– Это почему? – нахмурился незнакомец.

– Потому что наш дом двенадцать «а», соседний – простодвенадцатый, – пояснила Галя, – топай туда.

– На табличке написано «двенадцать».

Галя втянула меня в квартиру и быстро захлопнула дверь.

– Вот уроды!

– Кто? – поинтересовалась я, стаскивая ботиночки.

– Да все, – отмахнулась она, – постоянно мучаюсь. Сначалакакие-то идиоты решили привесить к нашему дому букву, ну посуди сама, стоитбашня ближе к дороге и отчего-то двенадцать «а». А та, которая в глубине,просто двенадцать. Нас все путают. Да еще на табличке и впрямь забыли «а»приписать, вот народ к нам и ломится.

Галя замолчала, передохнула и закончила:

– Мне же больше всех повезло. В том доме, в квартиревосемьдесят три, то есть с номером, как у меня, живет баба, которая сдаеткомнаты кавказцам. Вот они все сюда сначала и ломятся. Боюсь, еще пристрелят,совсем дикие, морды протокольные! Ну за что мне этот геморрой?

– А ты в милицию пожалуйся, – посоветовала я, входя накухню.

– Скажешь тоже, – отмахнулась Галя, – наш участковый с этихчеченцев живет, взятки с них собирает, нет, надо железную дверь поставить!

Еще полчаса я сочувствовала Гале, попавшей в неприятнуюситуацию, потом оставила конверт с деньгами и ушла.

Ленка и Олег в свое время жаловались на то, что в ихпочтовый ящик опускают письма, адресованные чужим людям. Лена, вечно желавшаявсем помочь, бегала на почту и просила, чтобы почтальон не путал, но без толку.В отделении связи постоянно забывали про то, что у дома имеется буква, хотя, намой взгляд, это необъяснимо, ведь почтовые служащие сами сидят тут, на первомэтаже. Но факт остается фактом. Да что там письма, сколько раз приезжала«Скорая помощь» или прачечная. Правда, с ними разбиралась баба Клава. Теперьже, когда несчастную консьержку убили, жильцам приходится небось совсем туго.

Ростислав Приходько жил на севере Москвы. Искренне надеясь,что фотограф не сменил за эти годы квартиру, я покатила по Ленинградскомушоссе, повернула за метро «Сокол» направо, на этот раз по всем правилам, подстрелку, и была остановлена звонкой трелью. Очень удивленная, я вышла из машиныи увидела улыбающегося «пончика».

– Михаил Александрович! Вы выздоровели!

Милиционер пошевелил плечами:

– Болит, зараза!

– Зачем же вышли?

«Пончик» улыбнулся:

– Я на работу, как на праздник.

– Я опять что-то нарушила?

– Нет, спасибо хотел сказать за подарок.

– Такая ерунда!