– Гусь, – заверещал Генри, – то носился по маршрутуЛожкино—Тверская, а сейчас отправился на Ленинградское шоссе. Что это? Почемутуда?

– Закройте дверь, – закричали полковник с Аркадием, – намхолодно!

Но Генри, не слушая никого, ринулся к лестнице, причитая:

– Как же его изловить, как? Просто с ума сойти!

Я машинально проследила за орнитологом глазами. Счастливый,однако, человек. Ничего вокруг не замечает. Ни голых Аркадия с Дегтяревым, ниразгрома в холле. Он никогда не лишится рассудка, а вот я, вполне вероятно,скоро окажусь в психиатрической клинике. Впрочем, есть от чего! Два обнаженныхмужика – один длинный, тощий, другой полный и коротконогий, отчаянно матерясь,тащат Банди, похожего на вырвавшегося из котла со смолой грешника. Троицасобирается одновременно влезть в джакузи. Пит, конечно, будет в восторге, когдаокажется в воде рядом с любимыми хозяевами. На груде битых кирпичей, прижимая ксебе Черри, сидит Паша. Лицо у парня совершенно безумное, да и чувствует онсебя, наверное, плохо. Иначе как объяснить тот факт, что он регулярно целуетпуделиху в морду и приговаривает:

– Любимая моя! Живы остались!

Дима, вскрикивая: «Вот и хорошо, вот здорово!», топчется собалделым видом возле ванны с остатками битума.

А по лестнице несется потерявший разум Генри с кличем:

– Все равно найду и поймаю!

И вы считаете, что в подобной обстановке можно сохранитьпсихическое здоровье?

Но, как ни странно, следующее утро прошло вполне мирно. Иркани словом не обмолвилась о том, как трудно было отмыть джакузи. Аркадий сбритой головой спокойно слопал творог и усмехнулся, когда на кухню вошелполковник, тоже без волос.

Я постаралась не рассмеяться и уткнулась носом в чашку.Толстяк выглядел комично, голый череп не идет Дегтяреву. Решив подбодрить его,я прочирикала:

– Ой, как здорово! Ты стал похож на Герду!

Александр Михайлович выронил тостик:

– На кого?

– Есть такой известный трансвестит, – пояснил Кеша, – и непоймешь, кто он: мужчина или баба. Выступает в женском платье, но с бритойголовой, правда, поет неплохо.

Дегтярев побагровел, но ничего не ответил, и я, испугавшись,что опять ляпну глупость, быстренько проглотила кофе и пошла к себе в спальню,звонить Асе Строковой.

– Слушаю, – донесся из трубки молодой голос.

– Вас беспокоит Даша Васильева.

– Да, – ответила сухо Ася.

Поняв, что она меня не припомнила, я пояснила:

– Я мама адвоката Аркадия Константиновича Воронцова.

– Дашенька! Очень рада!

– Можно к вам подъехать?

– Конечно, в любое время, жду!

Договорившись о встрече через два часа, я привела себя впорядок, завела «Пежо» и поехала на Первомайскую улицу.

Ася обняла меня и расцеловала. Для матери, у которой имеетсясын-подросток, она выглядела очень молодо, больше двадцати пяти и не дать.Стройная, в джинсах, на тонкой талии широкий ремень.

– Глядя на вас, и не подумаешь, что муж торгует продуктами,– улыбнулась я.

Ася рассмеялась:

– Всю жизнь сидела на строгой диете, боюсь на лишний кусокдаже посмотреть. Впрочем, похоже, вы тоже не из тех, кто лопает макароны схлебом.

– Мне просто повезло, ем все и не поправляюсь!

– Лучше никому не рассказывайте об этом, – вздохнула Ася, –от зависти почернеют. И пирожные можно?

– Запросто.

– М-м-м, – застонала хозяйка, – молчите! Как я люблю всежареное, мучное, сладкое, жирное… Ладно, пошли чай пить. У нас кухарка делаетсовершенно потрясающие пирожки.

– В супермаркетах, которыми владеет ваш муж, тоже пекутвкусные плюшки из слоеного теста, – проявила я любезность.

Ася скривилась:

– Фу! Жуткая гадость! Даже не пробуйте! Сплошныеконсерванты, и хороши они только в горячем виде. Чуть остынут, и в рот невзять.

Честно говоря, в душе я была с ней согласна.

Пирожки, которые подали к кофе, не шли ни в какое сравнениес выпечкой из замороженного теста. Пожалуй, даже наша Катерина не способнаиспечь такую вкуснятину. Слопав четыре штуки, я вздохнула:

– Все. Глаза едят, а желудок полон. Наверное, я кажусь вамобжорой.

Ася улыбнулась:

– Нет, просто все, кто пробует эти пироги, не могутостановиться. Давайте покурим?

Я окончательно расслабилась. Что может быть лучше хорошейсигареты после обеда? Но мне частенько приходится отказывать себе вудовольствии. Стоит лишь вытащить пачку, как Маруська начинает демонстративногромко кашлять, а Зайка и Аркадий единодушно восклицают: «Ступай немедленно всад!»

И приходится брести на улицу или забиваться в каморку подлестницей.

Несколько секунд я молча наслаждалась сигаретой, потомсказала:

– Не удивляйтесь странному вопросу. Вы знали женщину поимени Милена Титаренко?

Ася резко встала, от ее приветливой улыбки не осталось иследа.

– Зачем она вам?

Я обрадовалась:

– Вы были знакомы? Честно говоря, я думала, что Миленасоврала, слышала где-то ваше имя и просто сболтнула.

– У меня нет никакого желания говорить об этой особе! –отрезала Ася.

На шее у нее мелко-мелко запульсировала вена, лицо внезапнопотеряло свежий вид, и стало понятно, что даме хорошо за тридцать, если не засорок.

– Мы с мужем очень благодарны Аркадию Константиновичу, –суровым голосом отчеканила Ася, – он вытащил из большой беды нашего сына. Личновы, Даша, очень мне симпатичны, я готова дружить домами, ходить вместе в театр,ездить на пикники… Но о госпоже Титаренко говорить не стану! Хоть режьте!

Я повертела в руках пустую чашку.

– Можно поведать вам одну историю?

– Извольте, – церемонно ответила Ася.