— Вот! Это он! Точно! Почувствовал, что зарвался, ирешил уничтожить улику. Но мы тоже не лыком шиты. Ваня, разыщи этого психологаАртема Ивановича, адрес в письме есть. Надо поговорить с ним, с врачом людибывают откровенны. Если точно убедимся, что именно Сережа убил Варвару, тогда,считай, дело раскрыто!

Я с тоской посмотрел на хозяйку. Порой ее заносит невестькуда. Да этот Артем Иванович небось давно покойник. Хотя вроде в письмеговорится, что психолог совсем молодой.

— Езжай к нему, — велела Нора, — немедленно.

Я вышел на улицу и глянул на часы: ровно два. Нупредположим, что Артем Иванович жив, представим, что он не менялместожительства. Кстати, последнее весьма вероятно. Вот Николетта, например,почти пятьдесят лет мирно существует в одной квартире. Улица Пратова находитсяв центре, это не новостройка. Я обязательно поеду туда, но не сейчас, авечером, после семи, когда гарантированно застану кого-нибудь дома. Сейчассхожу в милицию, решил я, отдам документы на паспорт.

Вы уже понимаете, что перед дверью с табличкой «Паспортныйотдел» вновь толпился народ. Я втиснулся в свободное пространство у окна ивытащил из барсетки томик Макбейна.

Время ползло черепашьим шагом, у меня от духоты заболелаголова. Окно и даже форточка тут не открывались, кондиционеров не было и впомине, да еще около меня пристроилась толстуха в цветастом сарафане, откоторой одуряюще несло потом. Наконец я вновь оказался перед СтепаномАркадьевичем.

Вяло пошуршав документами, он вздохнул:

— Который раз приходите! Ну нельзя же таким-тобезголовым быть.

— Опять чего-то не хватает? — испугался я.

— А то! Где военный билет?

— Вы мне ничего не говорили о нем!

— Снова здорово, — хрюкнул СтепанАркадьевич, — только не надо из меня идиота делать! Несите билет!

— И это будет все?

Начальник кивнул. Я выпал в коридор и трясущимися рукаминачал запихивать бумажки в папку.

— Отказал вам? — с сочувствием спросила потнаятолстуха.

Стараясь не дышать глубоко, я ответил:

— Да.

— Эхма, — вздохнула баба, — я тоже которыйраз хожу, все бедность беспросветная, правительство виновато, лишило нас денег.

— При чем тут деньги, — пожал я плечами, —паспорт копейки стоит.

— Зато ходить за ним год будешь, — словоохотливоподдержала беседу толстуха, — сначала намаешься бумажки собирать, потомопухнешь ждать, пока выпишут. То у них все больны, то бланки кончились, то ещекакой геморрой. А вон, видишь, черненькая бабенка выходит из кабинета Степана?

— Да.

— И паспорт в руке.

— Повезло ей, все позади.

Толстуха засмеялась:

— Она тут, у окна, стояла, все бумажками шуршала. Уменя документы забрали, и вот уже пятый раз за готовым прихожу, а этой сразудали. Почему?

— Ну, не знаю.

— А! То-то и оно! Денег сунула!

— Взятку! — прозрел я.

— Точно.

— И сколько?

— Да говорят, новый паспорт сто баксов стоит, где ихвзять?

Я пошел к выходу. Ладно, предприму еще одну попытку честнымпутем получить документ, но, если и в следующий приход увижу, что СтепанАркадьевич не торопится мне его выдать, заплачу взятку. Ей-богу, собственноездоровье дороже. Больше не могу простаивать в этой очереди.

В доме, где предположительно проживал Бекасов, не работаллифт. Я принялся преодолевать огромные лестничные пролеты. Здание старое, еслине сказать старинное, девятая квартира на третьем этаже, но высота потолков впомещениях небось под пять метров. Третий этаж тут соответствует седьмому вблочной новостройке.

Я с трудом взобрался вверх и позвонил. Дверь распахнуласовершенно бесплотная девочка лет семи.

— Вам кого? — пропела она чистым голоском.

Я улыбнулся:

— Скажи, ангел, Артем Иванович…

Девчонка не стала дослушивать фразу, она повернулась ко мнеспиной и заорала:

— Деда, к тебе аспирант пришел.

В конце длинного широкого коридора распахнулась дверь, игустой бас прогудел:

— Входите, милейший Андрюша, что-то случилось? Вроде мына завтра договаривались.

Потом в коридоре возникла высокая, подтянутая фигура. АртемИванович быстрым шагом приблизился. Я изумился: он выглядел лет на сорок.

— Вы ко мне? — удивленно воскликнул он.

Я кивнул.

— Проходите в кабинет, — велел Артем Иванович.

В просторной комнате были плотно задернуты шторы и гореламноголамповая люстра. Ее яркий свет заливал книжные полки, забитые томами,стол, на котором громоздились папки и журналы с закладками, кипы газет, стопкирукописей.

Артем Иванович опустился в глубокое кресло и сделалприглашающий жест рукой.

— Прошу вас, любезнейший, что за дело привело вас комне? Впрочем, кажется, я догадываюсь. Хотите устроиться соискателем на моюкафедру? Кто вас прислал?

Его лицо было ярко освещено, и я понял, что Бекасову хорошоза шестьдесят. Обманчивое впечатление молодости создают худощавая фигура,быстрые движения и копна темных волос без всякой седины.

— Так вы откуда, милейший? — улыбнулся АртемИванович. — Не конфузьтесь так, право слово, я не кусаюсь! Всего лишьмирный академик, а не каннибал. Так кто вас прислал?

— Профессор Талызин, — ляпнул я.

Густые брови профессора поехали вверх.

— Кто? — изумленно переспросил он.

— Талызин С.И., — чувствуя себя полным идиотом,ответил я.

— Савелий Иосифович Талызин?! Но этого просто не можетбыть.

— Почему же?

— Савелий Иосифович скончался… дай бог памяти, кажется,в тысяча девятьсот шестидесятом году. Вы, очевидно, в то время еще были впеленках, если, впрочем, вообще родились!

— Меня к вам привело это письмо, — ответил я,протягивая бумагу.

Артем Иванович повертел послание.

— Извините, голубчик, ну ничего не понимаю!

— Я — частный детектив.