— Кто? Наемный сыщик? Вроде Эркюля Пуаро? — веселозаблестел глазами академик. — Люблю криминальный жанр с молодости. У менявон в том шкафу одно из лучших в столице собраний полицейских романов. Привозилиз всех стран, где бывал. Но сделайте милость, объясните, как к вам попало этописьмо.

Я глубоко вздохнул и стал излагать суть дела.

Артем Иванович оказался идеальным слушателем, он ни разу неперебил меня, только изредка кивал головой и кхекал. Когда я иссяк, академикпереспросил:

— Значит, я консультировал Кузьминского в пятидесятыхгодах?

Я кивнул. Ванда Львовна уволилась именно в это время.

Академик встал, подошел к одному из шкафов, распахнул дверцыиз темного дерева, передо мной возникли плотные ряды папок.

— Кузьминский, Кузьминский, — бормотал ученый,оглядывая полки, — вот, кажется, нашел!

С видимым усилием он вытащил картонный переплет, сдул с негопыль, положил на стол, раскрыл и воскликнул:

— Конечно! Как я мог забыть! Это же Сережа, сын ПетраФадеевича.

— Точно, — подскочил я, — именно о нем иречь!

— И что вас интересует?

— Почему Петр Фадеевич обратился к вам?

— Ну, батенька, — пробасил Бекасов, — естьтакое понятие, как врачебная тайна. Я хоть и не доктор, просто психолог, нотоже не имею права рассказывать о пациентах.

— Речь идет о преступлении, — напомнил я. —Хорошо, тогда я сам скажу. Петр Фадеевич подозревал сына в убийстве своей второйжены Варвары? Спрашивал совета, как поступить с мальчиком?

— Похоже, вы и так все знаете, — пробормоталакадемик. — Давно дело было, тогда я только начинал практиковать, аСавелий Иосифович, царствие ему небесное, постоянно кого-то присылал. Люди в тевремена у нас были темные, при слове «психолог» пугались, массово путали меня спсихиатром. Впрочем, и сейчас кое-кто такого же мнения.

Но Петр Фадеевич был другим. Он появился в кабинете АртемаИвановича и спокойно изложил свою далеко не простую семейную историю.

— Жена моя, больная шизофренией, покончила с собой.Возможно ли, что сын повторит ее судьбу? Каким образом можно повлиять наповедение мальчика? — спросил он.

Артем Иванович сразу заподозрил, что отец рассказывает невсю правду, и попросил привести на прием Сережу. Поговорив с подростком, АртемИванович сказал отцу:

— Мальчику очень хорошо бы пройти с десятокпсихотерапевтических сеансов.

— Он станет более управляемым и адекватным? —поинтересовался отец.

— Безусловно, — пообещал Бекасов, — ребенкагрызет какая-то проблема, нужно помочь ему справиться с ней.

Петр Фадеевич кивнул, Сережа начал ходить к психологу. Этотолько кажется, что психотерапевтические процедуры простая, легкая болтовня.Специалисту, занимающемуся вашими проблемами, требуется докопаться до ихпервопричин, порыться в ваших мозгах и вытащить на свет глубоко закопанныевнутри подсознания, залитые цементом времени и забытые тайны, о которыхсовершенно не хочется вспоминать.

— Он не выдержал на восьмом сеансе, — грустносказал Артем Иванович, — зарыдал и…

Профессор замолчал и начал перекладывать на столе папки.

— Признался?

Артем Иванович кивнул:

— Да. Сначала долго рыдал, потом успокоился ирассказал, что всеми фибрами души ненавидел мачеху и ее дочь. Якобы женщинабаловала свою дочку, а его постоянно притесняла, наказывала. Честно говоря, этоне походило на правду. Но Сергей — явно выраженный эпилептоидный тип. Подобныелюди склонны сильно преувеличивать свои обиды. У всех эпилептоидов фантастическаяпамять. В научной литературе описаны случаи, когда такие люди через двадцатьлет встречались со своими «обидчиками» и убивали их. В чистом виде эпилептоидыредкость, впрочем, как и истероиды. Как правило, мы можем говорить только окакой-то доминанте поведения. Так вот, Сережа Кузьминский был редчайшим, яркимпредставителем аптекарски чистого эпилептоида, да еще с тяжелойнаследственностью. Сами понимаете, какая это гремучая смесь…

Он рассказал мне, как пугал Варвару, как радовался, когдапонял, что отец считает ее сумасшедшей, как подсовывал ей в чай лекарства,чтобы несчастная получала двойную дозу медикаментов… Ну а потом…

— Просто взял ножницы со стола отца… — прошепталя.

— Такого он не говорил, — осекся АртемИванович, — и я не скажу. Он клялся мне, что не хотел убивать, вышло всесамо собой, случайно. А затем начал было пугать Лисочку. Но тут у отцазародились какие-то подозрения, он отправил девочку в детский дом, а Сергеяпривел ко мне. Очень тяжелый случай. Но мы добились стойких положительныхрезультатов. Сергей адекватно оценил свой поступок и сделал правильные выводы.

— И вы не обратились в милицию? — изумился я.

— Многоуважаемый Иван Павлович, — покачал головойБекасов, — когда человек приходит ко мне, он вправе надеяться на сохранениетайны. Я бы и с вами не стал беседовать, но той истории уже много лет. ПетрФадеевич давно скончался, мы беседуем об умерших людях.

«Однако Сергей Петрович жив и вполне дееспособен», —чуть было не ляпнул я, но удержался от опрометчивого заявления. В моихинтересах, чтобы Бекасов рассказал все, что знает о Кузьминском.

— И больше вы не встречались с Сережей?

Артем Иванович покачал головой: