Глафира родила Сережу поздно, в тридцать пять лет. В кофрележало много ее одежды, по которой было видно, как менялась мода: пара пышныхбальных платьев, потом крепдешиновые вещи начала сороковых… Увлекшисьживописью, Глафира часто писала портреты, наряжая натурщицу в одежду прошлыхлет. Но себя, на том самом, «кровавом» полотне, она изобразила в старинномплатье, жемчужно-сером, с воланами, доставшемся ей от матери. Когда-то именно внем матушка Глафиры была представлена ко двору. Ванда Львовна развесила нарядына вешалки, чтобы проветрить, и сразу поняла, что Соня говорила правду. Всекостюмы были слежавшимися, они имели характерный запах белья, которое годами невынимается из сундуков. Серое же платье, оказавшееся на самом верху, выгляделосвежим. И еще от него исходил запах мужского одеколона «Шипр». Не так давноСергей начал бриться, и отец подарил ему первый парфюм. Впрочем, особого выборау мужчин в то время не было: «Шипр», «Тройной», «Гигиенический» и «Полет». ПетрФадеевич приобрел сыну «Шипр», сам он вообще не пользовался кельнской водой.

Ванда Львовна прозрела. Память стала услужливо подсовыватьдетали. В свое время, сразу после смерти Варвары, она нашла у Сережи подтумбочкой кисточку, испачканную красной краской. На вопрос: «Это откуда?» —мальчик спокойно ответил: «Лисочка потеряла, вечно все разбрасывает».

Дрожащими руками Ванда Львовна разгладила платье. Вот оночто! Сергей, как всегда, затаил обиду и отомстил мачехе! Пугал ее, нарядившисьГлафирой, рисовал на портрете пятно. Варвара не была сумасшедшей, психическинеуравновешенной ее сделали горы таблеток, которые запихивал в супругуобеспокоенный Петр Фадеевич. Психотропные средства не следует приниматьздоровым людям, тем более это было вредно делать в начале пятидесятых годов,когда фармакология еще была невысокого уровня. Сергей планомерно довел мачехудо самоубийства.

Потом в голову Ванде Львовне пришла такая страшная мысль,что она чуть не упала в обморок. Господи, вдруг Варвара не сама воткнуланожницы себе в шею? Такой дикий способ ухода из жизни избрала Глафира, ноона-то была настоящей сумасшедшей! Вдруг Варвару сгубила чужая рука?

У Ванды Львовны задрожали ноги. Стараясь казаться, каквсегда, приветливой, она проработала у Петра Фадеевича еще месяц, а потомуволилась под предлогом плохого здоровья. Кузьминский не хотел отпускать Ванду,но она, договорившись с приятельницей-медсестрой, легла к ней в больницу.Пришлось Петру Фадеевичу вновь звать уволенную за болтливость Степаниду. Впятидесятых годах было очень трудно найти домработницу, молодые женщиныпредпочитали идти работать на производство, там можно было выбиться в люди,получить квартиру, путевку в дом отдыха, найти мужа.

— Я точно знаю, — уверяла Ванда Львовна, —Сережа убил мачеху, и Соню он пугал. Так-то вот! Ну и чем не «Кентервильское привидение»?..А дальше с ним вообще анекдот вышел.

— Вы о чем? — насторожился я.

Ванда усмехнулась:

— Бог шельму метит! Степанида в соседней квартире жила,вместе с дочерьми Ритой и Анечкой. Уж как девочкам Сергей нравился! Они вокругнего вьюном вились! Только Петр Фадеевич все делал, чтобы сын глаз на них неположил, не желал родниться с кухаркиными детьми! Впрочем, Сереже они тоженравились, в особенности Маргарита, она ему по возрасту тогда подходила, Анечкабыла намного младше! Ну как? Годится такая история для книги? Между прочим, якаждый день работаю, уже сорок страниц написала!

Поболтав с Вандой Львовной еще около получаса, я поехал кНоре. Меня одолевали тяжелые мысли. Значит, Нора, вместе с ее пресловутойженской интуицией, абсолютно права, разгадка всего происходящего в доме СергеяПетровича лежит в его прошлом. Вот почему он убрал Риту и Анну, наверное,сестры знали о том, что он убил Варвару, и начали его шантажировать. Насколькоя помню, дела об убийствах не имеют срока давности, привлечь Сергея Петровича кответственности можно и сейчас.

Значит, он избрал прежний план действий, бродил по дому,переодетый Глафирой. Бедная дурочка, горничная Катя, небось испугалась допотери пульса… Зачем он убил эту девушку? Где найти улики?

Внезапно я сообразил: платье. То самое, шелковое, серое. Ядержал его в руках, и мне одежда не показалась старинной, но, право слово, яплохо разбираюсь в дамских нарядах. Однако знаю точно: наука криминалистикапошла далеко вперед. Если принести платье в лабораторию, эксперт быстроопределит, кто надевал его в последний раз. Человек может очень аккуратноносить одежду, но он всегда оставляет на ней следы: частицы кожи, волоски,капельки пота. Этого вполне достаточно, чтобы сделать выводы. Значит, надоотыскать платье и вручить его специалистам!

Элеонора, выслушав мой рассказ, пришла к тому же мнению.

— Обязательно отрой тряпку и привези ко мне, —велела она.

— Я уже один раз доставлял его сюда, а вы приказалиопять засунуть платье в корзину к Валерию, — не преминул заметить я.

— Тогда были другие обстоятельства, — рявкнулаНора. — Рысью к Кузьминскому и ищи наряд.

— Полночь пробило. — Я попытался опустить ее наземлю.

— И что? — обозлилась хозяйка. — Самое времяпо кладовкам шарить!

— Платье забрал Кузьминский, — напомнил я.

— Не выбросил же он его, — парировала Нора, —и, думается, не у себя повесил. В доме есть общая гардеробная?

Я растерялся:

— Не знаю.

— Так поищи, причем сразу, как явишься вкоттедж, — железным тоном вымолвила Нора.

Когда я подкатил к особняку, во всех окнах плескаласьтемнота. Аккуратно втиснув машину в гараж для гостей, я прошел в дом иудостоверился, что все крепко спят. Для этого мне пришлось нагло открыватьчужие спальни и заглядывать внутрь. Сначала я испугался, увидав пустую кроватьКлары, но потом обнаружил ее в мансарде у Беллы. Лариса Викторовна тожепутешествовала в стране Морфея, спал и Валерий. У него на тумбочке мерцалночник.

Я прошел на кухню, с наслаждением выпил крепко заваренныйчай и задумался. При каждом покое имеется гардеробная. Но, думается, Нораправа. Вряд ли Сергей Петрович повесил платье среди своих костюмов. Наверное,по многим причинам ему не хотелось иметь его рядом. Может, в доме есть еще иобщий «склад» вещей?

Проведя в особняке Кузьминского довольно долгое время, я ниразу не заглянул в хозяйственные помещения. Мне не было нужды изучать кладовки,я слишком хорошо воспитан для того, чтобы в отсутствие хозяина рыться в еговещах. Но ремесло детектива порой требует отнюдь не светского поведения…